Как свидетельствуют документы, Штефанус получил очень широкие полномочия, а также значительное количество войск для решения поставленных перед штабом задач. Например, в докладе фон Манштейна командующему группой армий «Юг» (от 5 декабря 1941 года) указаны такие подразделения и части, выделенные для борьбы с партизанами:

«В настоящее время действуют:

а) Штаб по борьбе с бандитизмом (майор Штефанус). Задача: получение разведывательных данных и предложений по дальнейшим действиям;

б) румынский горный корпус с 6-й кавалерийской бригадой (без мотокавполка) и 4-я горная бригада;

в) противотанковые дивизионы: 24, 52 и 240-й;

г) в полосе 30-го армейского корпуса: румынский кавалерийский полк и части 1-й горной бригады;

д) в районе Керчи: саперный батальон и части пехотных полков 46-й дивизии;

ж) заставы и команды прикрытия на дорогах и в горах».[111]

До сентября 1942 года Штефанус подчинялся начальнику штаба 11-й армии (формально, в действительности же — непосредственно фон Манштейну). А после создания на территории Крыма нормальной полицейской администрации эта структура была переподчинена фюреру СС и полиции «Таврия».[112]

Немецкий оккупационный режим на территории СССР вообще и Крыма, в частности, имел много особенностей. Одной из них было то, что значительную роль в его военном обеспечении играли коллаборационистские или добровольческие формирования, созданные различными ветвями германских вооруженных сил и формами оккупационной администрации.

В целом их можно условно классифицировать по следующим показателям:

• были ли они сформированы на территории Крыма, прибыли сюда в качестве усиления местного военно-полицейского аппарата или отступили вместе с немецкими войсками;

• национальный признак;

• под юрисдикцией какой формы оккупационной администрации они действовали и, соответственно, какой власти подчинялись.

Процесс создания и использования коллаборационистских частей на территории Крыма был в целом похож и имел в своей основе те же политические и военные причины, которые сыграли роль в создании подобных формирований в других оккупированных регионах СССР. Однако он имел и свои отличительные черты, зависевшие от особенностей оккупационного режима в Крыму и его положения как многонационального региона. Эти особенности позволяют нам выделить здесь два этапа в процессе создания и использования добровольческих формирований. На первом из них (октябрь/ноябрь 1941 — октябрь/декабрь 1943) главной задачей немецких оккупационных властей было умиротворение полуострова. Этой задаче должны были быть подчинены все проводимые здесь мероприятия, включая и попытки по привлечению к сотрудничеству местного населения. Поэтому процесс создания и использования добровольческих формирований приобрел в Крыму в первую очередь форму организации «местных полицейских вспомогательных сил» для поддержания общественного порядка. Главной отличительной чертой добровольческих формирований этого этапа было то, что практически все они создавались из представителей местного населения.

После ликвидации Кубанского плацдарма одной из главных задач для немецкого военно-политического руководства на южном участке Восточного фронта стала оборона Крыма. Ее должна была осуществлять эвакуированная сюда в октябре — декабре 1943 года 17-я полевая армия. Эвакуация этой армии на полуостров — начало второго этапа в создании и использовании добровольческих формирований на его территории (октябрь/декабрь 1943 — май 1944). Главной характеристикой этого этапа является то, что в Крым вместе с 17-й армией прибыло большое количество добровольческих формирований, личный состав которых был укомплектован не местными жителями (всего же в этой армии проходило службу 28 436 «восточных» добровольцев, или 16 % от ее общей численности).

Особенности немецкой оккупационной политики в Крыму, а также общая ситуация на Восточном фронте привели к тому, что на территории полуострова было сформировано или побывало большое количество добровольческих частей, укомплектованных представителями разных национальностей. В связи с этим можно выделить следующие их основные категории, оставившие заметный след в истории оккупированного Крыма: национальный признак является наиболее существенным и охватывает оба последующих показателя. Согласно ему, можно выделить следующие части и соединения коллаборационистских формирований, которые в период оккупации дислоцировались в Крыму:

Национальный признак формирования Части и подразделения указанного типа так называемые Восточные части (Ostverbände)фактически русские формирования, но без выраженного национального характера это 162-я и 181-я охранные роты, охранная рота специального назначения, 16-й взвод вспомогательных охранных частей, 1/708, 1/796, 1/805, 1/933-я роты вспомогательных охранных частей, 3/602-я и 4/617-я хозяйственные роты, 59-я речная хозяйственная колонна, а также целый ряд других более мелких хозяйственных, строительных и вспомогательных частей казачьи формирования это 1/933-й казачий кавалерийский эскадрон украинские формирования это 64, 96 и 131-й строительные батальоны, 562-я и 566-я моторизованные хозяйственные роты, 9-я и 101-я строительные роты части и подразделения так называемых Восточных легионов (Ostlegionen) это полк специального назначения «Бергманн» (три батальона), 804, 806, 806, I/73-й азербайджанские, 796,1/9, II/4, II/9-й грузинские, 245, 811,1/370-й туркестанские, 809-й армянский и 801-й северо-кавказский пехотные батальоны, а также целый ряд других более мелких хозяйственных, строительных и вспомогательных частей крымско-татарские формирования это 1–14-я роты самообороны и 147–154-й батальоны так называемой вспомогательной полиции порядка (Schutzmannschaft der Ordnungspolizei / «Schuma»)

Кроме того:

• в армейских частях, расквартированных на территории полуострова, несли службу многочисленные «добровольные помощники» («хиви»). Они делали это как в индивидуальном порядке, так и небольшими частями (например, летом 1942 года в 11-й армии их было 47 тыс. человек);