Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Инспектор Смит, стоявший рядом с Фрэнком, с недоумением посмотрел на альбом и сказал:
— Кажется, кто-то вырвал страницу.
Джорджина Грей вошла в кабинет. На ней была темная юбка и белый шерстяной джемпер с высоким воротом. Она была очень бледна, на ее лице не было ни малейших следов косметики. Фрэнк Эббот заметил, каких трудов ей стоило войти в комнату, в которой меньше двенадцати часов назад она обнаружила труп своего дяди. Сейчас за столом Джонатана Филда сидел Фрэнк, и он приехал сюда, чтобы расследовать обстоятельства его смерти. Он встал навстречу Джорджине, пожал ей руку и выразил свои соболезнования.
— Инспектор Смит рассказал вам, что они подключили Скотленд-Ярд. Я понимаю, как все это трудно для вас, но уверен, что вы не откажетесь помочь нам всем, чем можете.
Она коротко ответила: «Да» — и села.
Поскольку Фрэнк уже сидел за столом, оставалось только одно кресло, на которое она могла сесть, то самое кресло, в котором она сидела во время своего последнего разговора с Джонатаном Филдом. Джорджина положила руки на колени и замерла в ожидании. Она коротко записала свои показания, и сейчас Фрэнк Эббот расспрашивал ее о том, как все случилось. События предшествующего вечера — спокойные и рутинные… Все, кроме Джонатана Филда, рано отправились спать.
— Он часто засиживался допоздна?
— О да. Иногда он ложился очень поздно.
— Что означает, на ваш взгляд, очень поздно?
— Если он засыпал в своем кресле, это могло быть и после часа ночи.
— Заходил кто-нибудь пожелать ему доброй ночи?
— Нет… он не любил, когда его беспокоили. — После минутного колебания она продолжала, дыхание ее немного участилось. — Я заходила к нему раньше… зашла поговорить с ним. Потом пожелала ему доброй ночи.
Фрэнк не стал развивать эту тему и продолжал расспрашивать о том, что она написала в своих показаниях.
— Что-то разбудило вас. Как, по-вашему, это мог быть выстрел?
— Не знаю. Вероятно, мог. Я подумала, что это хлопает дверь.
— Вот эта застекленная дверь?
— Да. Она была открыта. Я выглянула из своего окна и увидела, что она раскачивается от ветра. Из-за этого и спустилась вниз… чтобы закрыть ее.
Он заглянул в записанные с ее слов показания.
— Вы вошли в комнату, включили свет и увидели за столом своего дядю. Когда вы поняли, что он мертв?
— Не знаю, — ответила она. — Я увидела его и поняла, что он не мог заснуть в таком положении… Тогда я подошла к столу и увидела револьвер.
— Вы подняли его, верно? Почему вы сделали это?
— Не знаю, мистер Эббот… правда не знаю. Я поняла, что дядя мертв, а потом вообще ни о чем не думала. Я просто подняла револьвер и положила на стол.
— Это был револьвер мистера Филда?
— Не знаю. Я не подозревала, что у него есть револьвер.
— Вы его никогда не видели?
— Нет, никогда.
— Понятно. Не был ли ваш дядюшка левшой?
Джорджина удивленно посмотрела на него:
— Не знаю. Я хочу сказать, что не знаю, можно ли его звать левшой или нет. Он обычно делал все правой рукой, но мне кажется, что в крикет он, как правило, играл левой.
Фрэнк слегка повернулся в кресле и посмотрел на камин:
— Похоже, мистер Филд жег там какие-то бумаги. Вы не знаете, что это было?
Ее лицо слегка порозовело, когда она произнесла:
— Это были… личные бумаги.
— Что-то из его коллекции отпечатков пальцев?
Джорджина возразила с искренним удивлением:
— Нет, нет, ничего подобного!
— Мисс Грей, когда вы заходили сюда поговорить с дядей, лежал ли на столе этот альбом?
— Нет, его не было.
— Вы уверены?
— Абсолютно уверена. Альбом очень большой… я не могла не заметить его.
— Но альбом лежал здесь, на столе, когда вы обнаружили тело мистера Филда и подняли револьвер?
— Кажется, лежал.
— Вы не уверены?
Она на секунду закрыла глаза:
— Да, он был здесь. Я не думала о нем в то время, но видела его.
— Он был открыт или закрыт?
— Открыт.
— А мистер Филд не вырывал страницу и не сжигал ее, когда вы находились у него в кабинете?
Она посмотрела ему в глаза и спросила:
— Почему вы спрашиваете меня об этом?
— Потому что страница была вырвана, а бумага сожжена на этой каминной решетке.
Фрэнк открыл альбом на той странице, где была закладка, и поднял конверт, чтобы показать ей неровные края вырванной страницы.
— Видите?
— Да.
— Когда это было сделано и почему?
— Мне ничего не известно о вырванной странице… при мне ничего подобного не происходило. Но мой дядя сжег кое-что.
— Боюсь, мне придется спросить вас, что именно он сжег.
Она молчала в нерешительности.
— Мистер Эббот…
— Вы не обязаны отвечать, но если вам нечего скрывать, советую ответить на мой вопрос.
Фрэнк увидел, что она вздрогнула, а затем будто оцепенела.
— Нет, скрывать мне, конечно, нечего. Это просто… это были бумаги скорее личного характера.
В его глазах мелькнула насмешливая искра, когда он сказал:
— Когда речь идет об убийстве, не может быть никаких личных дел.
Он не думал, что она может стать еще бледнее, но внезапно она побелела.
— Убийство?
— А вы приняли это за самоубийство?
Она заговорила медленно, тщательно взвешивая каждое слово:
— Когда происходит нечто подобное, не думаешь. Видишь, что случилось… но об этом не размышляешь. — После паузы она добавила еще несколько слов: — Все это… слишком ужасно.
Он кивнул.
— Мисс Грей, в показаниях нескольких свидетелей, которые мне передали, сказано, что, когда мистер Филд находился в своем кабинете, он не любил, чтобы его беспокоили. Вы сами ответили мне то же самое, когда я спросил вас, не заходили ли вы пожелать ему доброй ночи. Однако значительно раньше в тот же вечер вы заходили к нему в кабинет и оставались там около сорока пяти минут.
— Я хотела поговорить с ним.
— Это был довольно долгий разговор. Были сожжены какие-то бумаги, то ли он сделал это сам, когда разговаривал с вами, то ли позднее это сделали вы.
Джорджина поспешно возразила: