Я пожал его большую ладонь.

– Представьте себе, это и моя остановка.

– Неужели? Что вы забыли в этом неспокойном городе? – спросил он у меня, пока его раб держал дверь из чайной комнаты открытой.

– Хочу навестить однополчан. А вы?

– Охота! – воскликнул он, доставая из нагрудного кармана пиджака сигару.

– Охота? – удивился я. – В Риерте? В Дикости, конечно, огромный лес и пара крупных парков, но я сомневаюсь, что там разрешено охотиться на оленей. Или вы о побережье озера Матрэ?

– Добыча есть везде. Удачи вам, Итан.

Он ушел вместе со своей молчаливой собственностью, а я, откинувшись на стуле, стал смотреть в окно. Вид отсюда открывался замечательный – чайная комната выступала из гондолы наподобие стеклянного стакана.

«Барнс Уоллес» снизился с мили (своей максимальной высоты полета) до ста пятидесяти ярдов. Огромный дирижабль шел над Тиветским морем. Слева уже были видны горы, черно-белые пики, полукольцом охватывающие город-государство и расположенные от его границ почти в пятидесяти милях.

Риерта – город, балансирующий между морем и озером на восемнадцати крупных (один из них искусственный) и без счета мелких островах. Здесь есть свой огромный лес, есть холмы, больше похожие на маленькие горы, есть утесы с отвесными берегами и конечно же каналы. Мне порой кажется, что последних в Риерте больше, чем улиц в Хервингемме. Четыреста восемьдесят шесть, если я помню правильно.

Город занимает стратегическое положение в этой части материка. Раньше он был еще больше, но за последние века сильные приливные морские волны, а также таяние ледников повысили уровень воды, и вся восточная часть оказалась полузатоплена или превратилась в болото. Жители перебрались на западные острова, которые теперь и считаются Риертой. Старый же город носит нынче название Заброшенных островов, и в затопленных по второй этаж развалинах живут лишь привидения.

За Риертой начинается бесконечная гладь озера Матрэ, тянущаяся до самых гор. Тут находятся основные шахты и стоят предприятия по подъему со дна озера минерала, из которого потом производят моторию. Кое-где на склонах расположились маленькие деревушки и городки.

Искирам очень повезло, они захватили Риерту врасплох. Никто не ожидал, что Третий Императорский флот окажется столь стремителен. Город пал за несколько часов, а его укрепления оказались в руках врагов. Спустя три года Союзу пришлось возвращать все это назад.

Штурмовать комплекс островов можно лишь с юга, со стороны моря. Вокруг сплошное мелководье, и единственный проход для судов – Рукав Матрэ – защищен береговыми батареями четырнадцатидюймовой[35] дальнобойной артиллерии.

Но даже если миновать узкий канал, крупным кораблям предстоит пройти сложный фарватер, петляющий среди мелей и каменистых клочков суши, на которых расположены следующие линии батарей. Довольно рискованное мероприятие с минимальными шансами на успех. Корабли могут двигаться лишь в кильватерном строю, на самом малом ходу, подставляя борта под выстрелы мощных орудий. Поэтому нашей морской пехоте пришлось штурмовать форты и укрепления береговой обороны прежде, чем крупные корабли осмелились подобраться на расстояние выстрела…

Море блестело на солнце, блики били в глаза, и я щурился, наблюдая за плавным приближением земли. Теперь дирижабль шел вдоль длинного острова Сады Маджоре, внешних ворот Риерты. Района художников, театралов и богатых повес. Здесь много чудесных санаториев, куда приезжают из соседних стран, и отличных пляжей, где летом можно с большим удовольствием плавать на мелководье в чистой воде.

Отсюда уже виден город. Он мало пострадал от войны. Мотория была слишком ценна, чтобы вслепую отправлять снаряды, метать мины да швырять бомбы. Никто не хотел попасть в склады с этой дрянью, случайно уничтожить платформы рудодобычи или того хуже – разрушить единственную фабрику, созданную Баллантайном, человеком, которого уже тогда не было в живых. И кое-какую часть секретов он унес с собой в могилу: вторая фабрика, отстроенная уже после войны, на одном из северных Заброшенных островов, не просуществовала и месяца – взорвалась так, что ее сияние было видно за сотни миль. Риерта тогда уцелела только потому, что Плавник[36] принял на себя весь удар, защитив город от смертоносной волны.

Больше новых фабрик не строили.

Я продолжал смотреть в окно. Белые отвесные скалы западной части Метели, лысая шапка Холма с ярко-голубыми крышами и желтой дымкой яблоневых садов, розовые старинные особняки Академии и Бурса, серо-белая, величественная махина дворца дукса на берегу Совиного канала. За Восточным – темные здания бедных районов, нагроможденных друг на друга в такой путанице, что не всегда можно понять, где начинаются Гетто, где Верхний, а где Прыщи.

За ними, в сизой дымке, едва различимы многочисленные фабрики и заводы Стальной Хватки. Еще дальше находилась Закрытая земля с фабрикой по производству мотории, но из-за заводского смога ее не видно.

Меня отвлек детский смех. Высокая статная дама в прямом серебристом платье, маленькой шляпке с воздушной вуалью, в дорожных перчатках, уже не молодая, но все еще очень привлекательная, вежливо улыбнулась мне, и я почувствовал в ее улыбке искренность. Встал со стула, легко поклонился, приветствуя леди.

Она подвела к стеклу двух мальчишек лет восьми в костюмчиках моряков, с бескозырками на светлых волосах. Дети стали с восторгом разглядывать окрестности.

А посмотреть было на что. Выходя через Рукав Матрэ, чадя двумя трубами, неуклюже полз бронепалубный крейсер старой модели. Мы прошли прямо над ним, а затем над тяжелыми орудийными башнями форта береговой обороны. Город на Садах Маджоре подступил к нему вплотную, поднялся крышами прямо под терракотовые крепостные стены, тесня их, желая скинуть в море.

Акватория внешних островов была забита кораблями. Все они стояли на тихой воде, за Камнем, ожидая своей очереди на прохождение Рукава.

Дирижабль неуклюже начал разворачиваться, повернув нос к проливу Дукса, и звук двигателей изменился, мы пошли еще медленнее.

Солнечные лучи до самого дна пронзали толщу ярко-зеленой воды, наполовину пресной, наполовину морской. И благодаря им возле Обелиска был виден лежащий на дне левиафан – искирский линейный корабль, уничтоженный при освобождении Риерты. Он во время боя ушел с фарватеpa, оказавшись рядом с мелью, и, так как здесь не мешал судоходству, мало кого интересовал – его не стали поднимать, и теперь над водой торчал лишь топ мачты, который облюбовали местные чайки.

Теперь мы шли вдоль пролива Дукса. Он весь был заполнен лодками, катерами, гондолами и маленькими колесными пароходами. Я любовался Академией, одним из самых красивых районов Риерты. Чистота, уют, прямые светлые улицы, розовые дома, синие крыши, каштановые парки, вишневые сады, алебастровые арочные мосты – диаметральная противоположность Старой Академии, заброшенной территории, которую теперь превратили в цирк уродов.