Признаюсь, однако, что я стремился в Джайпур не только ради того, чтобы увидеть Хава-Махал. Розовый город среди пустынь Раджастхана привлекал меня, прежде всего, как родина цыган. Именно отсюда их кочевые племена когда-то начали свой путь в Европу.

Мне хотелось найти колыбель цыганского фольклора, чтобы понять разгадку его поразительного воздействия на русскую душу. Почему нам так памятна строфа: «Я никогда не стану старым, пока поет цыганский хор…»? Почему в моменты самого буйного веселья нам так хочется сплясать цыганочку? Почему нас так берет за сердце цыганский романс?

К сожалению, найти корни этого фольклора на родине цыган мне не удалось. Местные мелодии и ритмы напоминают лишь об индийских кинофильмах. Стало быть, кочевники из Джайпура обрели то, что мы именуем «цыганщиной», за время своего многовекового пути по Великой степи. Возможно, переняли что-то и у древних славян.

Но в том, что Джайпур — родина цыган, сомневаться не приходится. Здесь на каждом шагу видишь типично цыганские кибитки. Они тут до сих пор самые распространенные повозки. Уроженцы здешних мест доныне занимаются традиционными цыганскими ремеслами. Женщины славятся как гадалки, мужчины — хорошие кузнецы (а также лихие конокрады).

Раджастханки одеваются очень ярко и пестро. Даже на дорожных работах можно увидеть женщин, разодетых словно на свадьбу. Браслеты, ожерелья, серьги, яркие сари, расшитые золотой или серебряной нитью. По здешнему обычаю цыганка надевает на себя все, что имеет.

Пожалуй, и самому Джайпуру присущи некоторые цыганские черты. Его отличает какая-то разудалая, броская красота. Он ярок, пестр, хотя и грязноват.

В восемь утра, восьмого числа, восьмого месяца, восьмого года. Время тожественного открытия летних Олимпийских игр в Пекине, по мнению китайцев, было выбрано на редкость удачно. Ведь нумерология, а проще говоря — магия чисел издавна имеет в духовной культуре Поднебесной немаловажное значение. Восьмерка же символизирует бесконечность, завершенность, полноценность, универсальность. Словом, считается многогранно счастливой цифрой.

Поднебесная начала активно готовиться к летним Играм еще задолго до решения Международного олимпийского комитета. Китайский народ составляет пятую часть человечества. И пока он не побывал хозяином Игр, нельзя считать осуществленным принцип универсальности, лежащий в основе олимпийского движения.

Вообще говоря, география Олимпиад порой рождает вопросы. Китайцам было трудно понять, почему, проведя игры в Лос-Анджелесе, США всего через два срока вновь получили право быть их устроителями в Атланте? Почему 16-миллионная Австралия уже имела Мельбурн и получила Сидней, тогда как 1300-миллионный Китай ни разу не был хозяином Олимпиады?

Летние Олимпийские игры пока лишь дважды проводились в Азии. Первый раз в Токио, второй — в Сеуле. По личному опыту знаю, что после Токийской олимпиады 1964 года и Сеульской — 1988 года мир совершенно иными глазами взглянул сначала на японское, а затем на южнокорейское экономическое чудо. Так что для Поднебесной Олимпиада-2008 дала уникальный шанс поведать человечеству о рывке к мировому лидерству, который совершает народ с пятитысячелетней историей.

Впрочем, не секрет, что стремительный взлет Китая нравится не всем. И вот по обкатанной схеме «цветных революций» наемные громилы стали жечь в Лхасе китайские лавки. Следом поднялась шумиха о «репрессиях в Тибете». Цель — дискредитировать КНР и спровоцировать бойкот Олимпиады-2008 в Пекине. Затея эта провалилась, хотя эстафета олимпийского огня столкнулась с трудностями.

Я прожил в Пекине одиннадцать лет. Многократно наведывался туда на короткий срок. Но, оказавшись там на открытии Года России в Китае, буквально не узнал знакомый город. Стремительные вертикали небоскребов, поражающих разнообразием и смелостью архитектурных решений. Плавно изгибающиеся ленты многоярусных развязок. А вместо привычной велосипедной реки — нескончаемые вереницы автомашин.

Вспомнил, что я впервые попал в Токио за два года до Олимпийских игр 1964 года. Тогда над городом от зари до зари стрекотали отбойные молотки. Воздух был пропитан строительной пылью. Среди тесной неразберихи двухэтажных деревянных жилищ вырастали опоры железобетонных эстакад. И вопреки традиции не строить дома выше императорского дворца, к небу дерзко устремлялись первые высотки.

Нынче в Пекине приходишь к убеждению, что в его облике куда больше примет завтрашнего дня, нежели было в тогдашнем Токио. Жители китайской столицы, вся страна показывают, как осуществляется на практике девиз: «Новый Пекин, великая Олимпиада».

В Оргкомитете Игр мне рассказали, что подготовка к всемирному празднику спорта имела три стратегических ориентира. Первый из них — «экологичная Олимпиада». На защиту природы была ассигнована треть общей сметы расходов. К примеру, для обслуживания участников Игр закуплено 500 автобусов новой конструкции. Их двигатели работают с практически нулевым выбросом вредных газов — факт небывалый в истории Игр.

Доля каменного угля в энергобалансе Пекина была снижена вдвое и теперь не превышает 20 процентов. Введены европейские стандарты содержания углекислоты в автомобильных выхлопах. Вокруг столицы озеленено 100 тысяч гектаров горных склонов, вдоль дорог высажено 23 тысячи гектаров лесных полос.

Второй стратегический ориентир — «высокотехнологичная Олимпиада». Предстоящие Игры стали витриной научно-технического прогресса и инновационного потенциала Китая. Наглядный пример: информатика. Теперь на основе новых и высоких технологий выпускается почти половина промышленной продукции Пекина. В городе оставлены только наукоемкие производства.

Наконец, третий стратегический ориентир — «объединяющая Олимпиада». Поставлена цель, чтобы Игры не только способствовали модернизации Пекина и всего Китая, но и стали мостом между цивилизациями Востока и Запада, углубили взаимопонимание между народами всех континентов, использовали олимпийский дух, дабы популяризировать традиционную китайскую культуру.

Пекин теперь уже не жалеет, что Сидней перехватил у него Игры 2000 года. Успехи социально-экономического развития позволили Поднебесной лучше подготовиться к Олимпиаде-2008. Однако есть один аспект, неизмеримо усложнивший задачи Оргкомитета. Это последствия моторизации страны, особенно ощутимые в столице.

Еще когда я работал в агентстве «Синьхуа» в 90-х годах, по пекинским улицам ездили 10 миллионов велосипедов и 200 тысяч автомашин. Теперь же среди 12 миллионов жителей китайской столицы почти 4 миллиона автовладельцев. Поэтому нужно было позаботиться о том, чтобы атлеты и зрители не попадали в транспортные пробки, создать возле спортивных сооружений достаточно бесплатных автостоянок.

Автодорожную сеть столицы расширили втрое. При мне в Пекине было лишь две линии метро: кольцевая под снесенной городской стеной и радиальная, идущая с востока на запад под главным проспектом столицы. К Олимпиаде протяженность метрополитена увеличилась вчетверо. Его дополнили линиями скоростной надземки.