– Простите меня, Ольга Аркадьевна! Простите, что так получилось!

– Ничего-ничего! Поезжай в Москву. Тебе надо защититься, зря, что ли, ты столько лет этим занимаешься! А там будет видно. Поезжай.

И Лида уехала.

Ольга Аркадьевна умерла в середине февраля. Лида, отойдя от первого горя – она еще не подозревала, как сильно ей будет не хватать Ольги Аркадьевны! – невольно задумалась о том, как изменится ее жизнь. И думала всю долгую дорогу до Трубежа, хотя и пыталась себя одергивать: «Перестань мечтать и фантазировать! Ты знаешь прекрасно, чем это заканчивается!» Но ничего не могла с собой поделать.

Лида понимала, что теперь ничто не мешает Марку перебраться в Москву, и за три часа, проведенные в экспрессе, не только распланировала их будущую совместную жизнь, но даже мысленно сделала ремонт и переставила мебель в квартире. Приехав, она застала полный дом народа и еле нашла Марка. Держался он стойко, но все время словно ускользал от Лиды – и на похоронах, и на поминках. Марк отгораживался от нее, как и тогда, после сердечного приступа Ольги Аркадьевны, и Лида опять не знала, что с этим делать.

Она осталась еще на два дня, но больше не могла никак – на следующую неделю была назначена защита ее докторской, которую и так уже переносили три раза. Лида попыталась уговорить Марка поехать с ней, но тот отказался:

– Что я там буду делать? На диване лежать и в потолок пялиться?

– А здесь что ты будешь делать один? Поедем! Там Илька! Сходишь на мою защиту, отвлечешься…

– Ну да, главное – это твоя защита. Нет, спасибо. И потом – люди придут на девять дней.

– Ну хорошо, я подожду до девяти дней, потом поедешь со мной?

– У меня вообще-то тоже работа. И тебе совершенно незачем оставаться, раз у тебя дела. Поезжай. Я справлюсь.

Что это? Марк выгоняет ее?! Лида посмотрела на Синельникова, сидевшего рядом, тот беззвучно, одними губами, сказал ей: «Не уезжай!» Лида пожала плечами. Она испытывала хорошо знакомое чувство болезненного разочарования: «Ну что, помечтала? И успокойся. С чего ты взяла, что Марк вообще хочет с тобой жить?» И подумала, что вся эта трубежская «семейная идиллия» создавалась Марком исключительно для матери, а как ее не стало…

И ей даже не пришло в голову, что Марк может рассуждать так же: если бы не мама, Лида давно бы уехала в Москву! Порой ему казалось, что мать, сама того не желая, словно переключила на себя внимание Лиды, забрала ту нежность, которую Артемида могла бы дарить ему. Ольга Аркадьевна иной раз упоминала такие подробности из жизни Лиды, о которых Марк и не подозревал, и он понимал, что Артемида доверяет ей полностью. Илюшке шел уже третий год, а Марку так и не удалось по-настоящему узнать Лиду.

И только в постели…

Ради этих минут настоящей близости он готов был терпеть месяцы отчуждения! Но терпеть становилось все тяжелее: Марк все время боялся, что Лида влюбится и уйдет от него, особенно когда она вышла на работу. И еще больше он боялся, что она останется с ним из жалости. Это было бы совсем невыносимо.

Лида ушла на крыльцо, чтобы тайком выкурить сигаретку – Марк не одобрял ее редкого курения, хотя сам в последнее время дымил как паровоз. Да какая теперь разница! Но Синельников нашел Лиду и выразительно помахал рукой, разгоняя дым: он не курил вообще.

– Сереж, что это, а? Что он делает? Ты же видишь!

– Лида, послушай, не обращай внимания, он потом придет в себя. Он всегда такой – не хочет «лицо потерять», боится показать, что страдает. А ему очень плохо, ты же знаешь, как он мать любил.

– Лицо потерять?! А! «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла». Это он так держится в седле, я поняла.

– Ну потерпи немного, подруга. Останься с ним.

– Зачем, Сереж? Он со мной даже не разговаривает. С Александрой – разговаривает, а со мной – нет. Да, из меня плохая утешительница, я понимаю – не умею так мурлыкать, как Сашка. Но он же меня просто отталкивает! Я не знаю, что делать. Я бы осталась, хоть на месяц, но мне надо защититься, понимаешь? И так три раза откладывали, больше нельзя. Поехал бы к нам, там Илька – так не хочет…

– Может, Ильку ему привезти?

– Сереж, да я предлагала! Хотя мне эта идея не очень нравится. Ты знаешь, что он сказал? «Я сейчас не в том состоянии, чтобы заниматься ребенком».

– Вот черт…

– Я ничего не понимаю, ничего. Я надеялась, что… Выходит, зря. Ладно, навязываться не стану. Не хочет, как хочет.

– Лид, ты не горячись. У него горе, пойми.

– А у меня не горе? – Лида заплакала. – У меня тоже горе! Ольга Аркадьевна… Ты не понимаешь, что она для меня значила! Она мне была как… как мать, лучше матери, потому что… А, ладно!

И Лида ушла. А Синельников повздыхал-повздыхал и тоже пошел, думая: «Да, у нас с Натахой сложности, а тут просто и не знаешь, как разобраться!» Он прекрасно понял, на что надеялась Лида, но, зная характер Марка…

Да, бедная Артемида!

А бедная Артемида пыталась делать вид, что ничего особенного не происходит – ну, не захотел Марк менять свою жизнь, так и она в свое время не захотела! Но когда она представляла себе Марка: один в огромном пустом доме, наполненном вещами и картинами Ольги Аркадьевны и где еще чувствуется ее незримое присутствие, – у Лиды начинало болеть сердце. Каждые выходные она ездила в Трубеж, хотя выходило очень накладно.

Расходов вдруг оказалось очень много: все же пришлось сделать небольшой ремонт, к тому же Лида обносилась за три года, и пришлось покупать новую одежду, Илька мгновенно вырастал из комбинезонов и башмаков, а впереди еще маячил банкет после защиты, который тоже стоил недешево. Еще хорошо, мать отдала ей все деньги, которые им с «дедушкой Январем», как называл Януария Степановича Илька, надарили на свадьбе, – Лида приняла, а что было делать?

А потом в их жизни возник Патрик. Собственно, возник он уже давно – именно у него зародилась идея издать Лидину книгу в Англии, и они получили совместный грант. Теперь процесс, наконец, пошел, и Патрик осуществлял связь с лондонским издательством, помогал с переводом и писал предисловие. Он часто ненадолго приезжал в Москву, и несколько раз Лида пристраивала его к знакомым на пару дней – Патрик вовсе не был миллионером, чтобы платить каждый раз бешеные деньги за приличный номер в отеле. А в последний приезд Лида пригласила его к себе. Марк узнал об этом случайно, от Ильки, и мгновенно уверился, что сбылись его самые страшные предчувствия:

– Что это еще за Патрик?

Она объяснила.

– Ты с ним спишь?

Лида вспыхнула:

– Ты меня оскорбляешь!

– А ты мне обещала сказать, если…

– Марк, тут не о чем говорить! Ничего нет! – Лида смотрела на него во все глаза: неужели Марк ревнует?! – Он просто погостил у меня два дня, и все. Это удобней, чем в гостинице.