– Но работа в лесу тяжелая и не всякой рабыне под силу, – отозвалась Гуннхильд, отметив про себя, что находиться среди большого количества мужчин в лесу не только не подходит благовоспитанной женщине, но и выглядит сомнительно для ее доброго имени.

Однако Асгерд настаивала, говорила, что в помощь Свете старшая сестра может отправить пожилую вдову Хильду и хроменькую мерянку Тсару, от которой в усадьбе мало толку. И не беда, что Свете придется жить среди мужчин… Во всяком случае, выяснится, верны ли слухи о том, что Медовая ни одного мужчины не пропускает мимо.

Гуннхильд молча слушала пылкую речь сестры. В глубине души она понимала, что Асгерд просто невзлюбила пришлую, как одна признанная красавица не любит другую. Но Асгерд была родной сестрой, ждала первенца, и ее не стоило огорчать.

– Я подумаю над твоим советом, – помедлив, сказала Гуннхильд и предложила младшей сестре отдохнуть.

Но Асгерд недолго оставалась на месте. Довольно напевая себе под нос, она вышла на крыльцо и стояла там, блаженно щурясь на солнце. Когда же в воротах показался ее муж, она чуть ли не бегом кинулась ему навстречу. Однако Усмар будто и не заметил жену – он во все глаза смотрел на Медовую, которая шла по мосткам, проложенным через слякотный двор, в сторону кладовой. А когда она скрылась за дверью, Усмар замер на месте, поджидая ее. И только когда к нему приблизился вернувшийся с конной выездки Аудун и похлопал зятя по плечу, он очнулся и прошел вместе с тестем к конюшням.

У Асгерд внутри все сжалось от обиды. Пусть Усмар и ворчит на Медовую, но она ему нравится – только слепой этого не заметит. Казалось, светлый день для Асгерд начал гаснуть, а все звуки – и журчание талой воды, и птичий гомон, и оживленные людские голоса – стихли, оставив ее в одиночестве. Она спустилась с крыльца и медленно пошла по мосткам, пока нос к носу не столкнулась с возвращавшейся из кладовой Светой, которая несла у груди крынку сметаны. Женщины остановились друг перед другом. Мостки были достаточно широкими, чтобы разойтись, но Асгерд стояла прямо посредине, и не сводила с Медовой недоброго взгляда.

– Прочь с дороги, бродяжка! – приказала властно.

Светорада судорожно сглотнула и, зажмурившись, шагнула в грязь, увязнув почти по щиколотку в раскисшей жиже. Попробовала идти дальше, но едва ли не выскользнула из сапожек. Вот и оставалась стоять под насмешливым взглядом жены тиуна.

– Вот-вот, знай свое место, бродяжка. В грязи!

Асгерд величаво вернулась к дому и уже с крыльца с насмешкой наблюдала, как Света, успев замараться выплеснувшейся через край сметаной, пытается взобраться на мостки и не потерять при этом сапожки.

– Вот сука! – совсем не по-княжески ругнулась Светорада, ощущая, как со дна ее души поднимается темная волна злобы, противостоять которой у нее не было сил. – Ну, погоди же у меня, немочь бледная!

Светорада оглянулась, опасаясь, что кто-нибудь, заметив жалкое состояние, в котором она оказалась, поднимет ее на смех, и увидела идущего к ней тиуна Усмара. Что ж, не самый приятный для нее человек, но Светорада знала свою власть над мужчинами. И знала, что унизившая ее Асгерд пристально наблюдает за ними. Пусть же смотрит!

– Ах, благородный Усмар! – окликнула она тиуна умоляющим голоском. – Не откажите помочь в беде слабой женщине, вы ведь такой сильный и великодушный! – И призывно улыбнулась, захлопав длинными ресницами.

Оторопелая Асгерд прикусила губу, глядя, как ее важный муж почти подбежал к этой грязной приживалке, подхватил ее, поднял на руки и понес, а та, придерживая рукой крынку, другой даже обняла его за шею.

– Что тут происходит? – спросила появившаяся подле Асгерд старшая сестра.

– Да вот смотрю, – только и сказала та.

А ведь поглядеть и впрямь было на что. Муж Асгерд, поставив Медовую на мостки перед хлевами, стоял к ней так близко, что это выглядело почти непозволительно. Однако Медовая его не отстраняла, а наоборот, склоняясь к нему, что-то быстро говорила, не убирая руки с его плеча. Тиун накрыл ее пальчики своей ладонью, и слушал кивая, а вид у него был такой, будто они сговаривались о чем-то… Они на самом деле сговаривались, но, конечно, не о том, о чем подумала ревнивая Асгерд.

Они говорили о деле. Светорада пообещала, что пойдет к посаднику и сделает вид, что это не Усмар, а она ошиблась в подсчетах, возведя напраслину на честного управляющего. Разумеется, строгий Путята поругает ее за оплошность, однако доброе имя Усмара будет спасено. Сам же Усмар в уплату за ее услугу должен сделать вот что: когда зайдет разговор о том, кого назначать воеводой в новом городке на Итиле, пусть он замолвит словечко за ее Стрелка. Стрелок, как воин, себя уже показал. С людьми он умеет ладить и служит рьяно. Если Усмар обо всем этом напомнит Путяте и добавит еще, что в торговом деле, как он понял, Стрелок тоже разбирается, то посадник обязательно прислушается к слову своего главного советника Усмара. Ведь под рукой Путяты не так уж много толковых людей, чтобы он не оценил ее Стем… Тут она прикусила язык, поняв, что чуть не назвала мужа его настоящим именем. Однако Усмар ничего не заметил. Он стоял, о чем-то раздумывая, хмурил соболиные брови. Его лицо выглядело значительным и серьезным, почти красивым, как отметила Светорада. Она даже стала понимать страстную любовь гордячки Асгерд к этому видному, холеному мужчине с негромким вкрадчивым голосом. Внезапно Светорада оглянулась и заметила подле резных столбов крылечка жену Усмара и ее старшую сестру.

Медовая стала потихоньку пятиться от Усмара, но тиун сам удержал ее, пытаясь объяснить, в чем ей нужно указать на просчет, а в чем пусть и не настаивает, чтобы дело не выглядело подозрительно. Что ж, этот поднявшийся почти до боярского положения управляющий был умен, с ним можно было иметь дело. Вот только бы локоть ее он при этом так не сжимал. Светорада поспешила заверить тиуна, что сама заинтересована в их сделке, даже улыбнулась ему, как только она одна умела – открыто и приветливо, но вместе с тем лучезарно и обольстительно. У тиуна даже дух захватило от красоты этой юной женщины в засаленном переднике и грязных сапогах.

Наблюдая за ними, Асгерд просто извелась. От досады гордую варяжку даже стошнило. В ее положении это было не диво, однако раньше с ней ничего подобного не случалось. А тут еле успела отбежать за угол – так ее мучительно и сильно рвало.

Хвала доброму Бальдру, что рядом была Гуннхильд. Она придержала сестру, потом отвела ее в дом, раздела, уложила и велела принести ей теплого травяного отвара. После всего, что произошло, Гуннхильд более внимательно стала прислушиваться к жалобам сестры на Свету.

А вечером Гуннхильд сказала отцу, что хочет отправить жену Стрелка в помощь на лесопал. Аудун возразил ей, заявив, что не видит нужды отправлять на тяжелую работу столь благородную женщину, но Света неожиданно для всех ответила согласием. Пока Стемы не было в Ростове, ее тут ничего не удерживало, а то, что она сегодня пококетничала с Усмаром на глазах его беременной жены, теперь, когда гнев немного остыл, казалось ей непозволительной глупостью. Но не говорить же всем, о чем они условились с тиуном? А еще Светорада заметила, как смотрит на нее Гуннхильд. Согласившись на тяжелую работу среди лесожегов, она как бы наказала сама себя.