Всего.

Я сатане пообещал печень отдать, лишь бы владыка мне сил даровал.

Он-то дал. Но я жалею, что принял. Готов сам себе кадык вырвать, за то, что в удобный момент не взял то, что по закону мне полагается.

Ну, знаете, такое правило, если перед тобой голая телка, значит, надо хватать и трахать?

Не знали?

Серьезно?

Зато теперь в курсе.

Мартышка стояла рядом, всем видом притягивая меня к себе. А я как прыщавый дрочер лишь глазел, не смея подойти. Останавливал этот шизанутый спор. Долбанный уговор, который мне хотелось и не хотелось, одновременно, нарушить.

И, конечно, ночью у нас ничего не было. Кто захочет трахать блюющий фантан? Я туда-сюда с тазиком гонял, за ней еле поспевая. Майя-то на месте сидеть не хотела. Ей веселья подавай. С учетом того, что после каждого шага, её наизнанку выворачивало. И тут я, с тарой для собирания мокроты, рядом мельтешил. В конце, уже за плечи схватил, в ухо крича, что-то типа: «Идиотина, если пить, блядь, не умеешь – не пей». Но ей срать было на мой крик. Мартышка отмахивалась и к двери летела, вспоминая, какого-то урода, который днем смотрел на неё.

Вот тут меня бомбануло.

Вот тут-то Глебку по кочкам понесло.

Схватил дуру, отнес в душ, раздел и под холодную воду поставил. Держал под напором, пока у нее зубы не заскрипели, и только потом разрешил выйти.

И, видит Бог, я пожалел об этом.

Она плавной походкой, перлась к кровати, виляя упругой задницей, а мне ничего не оставалось, как только поскорее укрыть её. И я прям молился, чтобы она заткнулась. Я не хотел, чтобы у нее устали губы. За всё, что я пережил, эти губы должны мне отработать. Желательно глубоко. Предпочтительнее подольше.

И вроде я только-только начал приходить в себя, вернее, постарался выкинуть из головы вид её сисек, как она садится рядом, и раздвигает ноги. А потом и вовсе поливает меня из бутылки. Крышу снесло мгновенно. Я хочу свой долг. Мартышка обязана мне его вернуть. Сегодня же. Иначе, я просто свихнусь.

– Давай же пчёлка, дай мне повод поиметь тебя на этом полу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​

– Или просто скажи свою любимую позу. Я сегодня подозрительно добрый, мартышка. – С явной насмешкой в голосе говорит Глеб, указательным пальцем выводя узоры на моих ребрах.

Кажется, в этот раз он настроен решительно. Вернее, сейчас он уверен в том, что теплый пол послужит нам удобным местом для воплощений его больных фантазий в реальность. И, кажется, моё тело с ним согласно. Иначе, как объяснить, учащенное дыхание, в секунду набухшие соски, и неимоверное желание опустить руку вниз и дотронуться до того места, которое с каждой секундой увеличивается в размерах, всё сильнее и сильнее вдавливаясь в мой живот.

Молчу. Молчу потому, что боюсь выдать своё состояние. Боюсь, что как только открою рот, Мамаев тут же всё поймет, и тогда спору придёт конец. Он перестанет существовать. Смысла не останется. Я поддамся слабости. Глеб возьмет то, что хочет. И да, тогда он исчезнет из моей жизни, и я смогу не бояться ярости его предков. Но… Что будет со мной? Какой я стану, после того, как меня пнут под зад, словно пустую бутылку из-под газировки?

Самая сложная борьба, это борьба с самим собой. Сложно воевать с демонами, которые живут в голове или сердце. Они всегда рядом. С годами становятся лучшими друзьями, которые своими подсказками помогут быстро решить любую проблему. А сейчас мне приходится с ними сражаться. Воевать до потери пульса и до последнего вдоха. Или можно сдаться. Сделать так, как хотят они. Или мы хотим… Тут никак не получится понять.

– Мамаев, а как же романтика? – пересохшими губами спрашиваю его, улавливая в глазах нереальное удивление. – Где признания в вечной любви и предложение руки и сердца? Ты, вообще, в курсе, что тёлки ушами любят?

– Могу предложить член и палец. Вот этот суп набор телки точно любят.

– Без пальца никак, да? – язвлю, пытаясь освободить из захвата свою ладонь.

Игнорит мой сарказм, и в два счета разрывает тонкую ткань футболки. Не успеваю понять, как уже голая лежу под его пожирающим взглядом. И, Господи, мне совершенно не хочется бежать.

– Признаний тоже ждать не стоит? – Пытаюсь найти хоть какой-то мысленной упор, за который смогу держаться, чтобы окончательно не улететь на другую планету. Чтобы не раствориться в этом адском моменте, который сбивает меня с правильного пути. Мне нужен упор. Но его нет. Рядом словно ничего нет. Только я и губы Глеба, которые выкладывают дорожку мелких поцелуев от моего живота до кончика соска.

Мамаев улыбается, и заглядывает мне в глаза.

– Мартышка, клянусь, мы будем вместе, пока оргазм не разлучит нас. – Отмахивается он и снова идёт в атаку на мою грудь, заставляя тело дугой выгнуться от его напора. – Аминь.

***

Конечно, я понимала, что нужно срочно брать ситуацию в свои руки. Только как это сделать, когда собственные конечности отказываются слушаться? Или как всё осуществить, когда в жизни такого не творила? Черт. Да я никогда не лежала голой под мужиком. Я такое только в порнухе видела, которую мы как-то для интереса с Анфиской в интернете скачали. Но, посмотреть и по охать – это одно, совершенно другое, когда это начинает происходить с тобой. Интересно, а если я сейчас на пару минут зависла, как гипсовая статуя, меня уже можно считать бревном?

Позор-то, какой.

Быстро хватаю кота за яйца, вернее, Мамаева за плечи, и, забивая на все законы гравитации, переворачиваю его на спину, сама при этом задницей плюхаюсь на его колом стоящую ширинку.

Не-е. Вряд ли меня можно бревном назвать, если у Глеба там всё дымит.

В том классическом фильме, ну, который я с подругой смотрела, именно так всё и было. Правда, мужик там такими офигевшими глазами на девушку не смотрел. Ну, не всё ж должно быть по сценарию, правда?

Глеб прищуривается, и на его лице появляется плотоядная улыбка.

– Охуенный вид, Майя. Как я сам не додумался развернуть тебя?

Протягивает руки, и кладет мне на бедра. Одергиваю их, давая понять, что игра идет по моим правилам. Закидываю ладони ему за голову, удерживая своими руками. Промахиваюсь в одном. Моя грудь оказывается над его лицом, и Мамаев быстро этим пользуется, захватывая сосок в свой рот, аккуратно прикусывая его зубами. Осторожно, но этого хватает, чтобы из моего рта вырвался стон, который я не смогла в себе заглушить.

Громко вдыхаю и выдыхаю, чтобы хоть немного собрать остатки мыслей в кучу.

– Не благодари, Глебушка. Я отплатила этим, за все твои ночные труды?