– Такой необычной трактовки происхождения мира я еще не слышала, – удивленно говорю я.

– Я немного приукрасил ее, – признается Тэм. – Я стал писцом не для того, чтобы излагать сухие факты.

– Расскажи мне о… Безымянной, – я показываю пальцем на статую, – только правду.

– Мы не говорим о ней. – Тэм качает головой и на мгновение замолкает. – Тут нечего рассказывать.

Мои глаза снова задерживаются на змеях. Здесь кто-то был… что-то, – говорила бабушка. – Кто-то, кому здесь не место. Может быть, это привет из далекого прошлого или зловещее предзнаменование будущего – я не знаю…

– Зеленоглазая змея. – Я сглотнула комок в горле. – Они символизируют демонов?

Тэм вздрагивает и смотрит на меня, приподняв одну бровь:

– Какой интересный вопрос.

– Почему? – спрашиваю я, уловив мрачные нотки в его голосе.

– Ориши так и называли демонов, – подтвердил Тэм. – Хоть демоны и принимали самые разные формы, у всех была одна общая черта: зеленые глаза.

Мой страх возвращается. Если отец прав насчет связи между видениями, то у меня есть ответ. Я знаю, что демону нужно от детей… и от меня.

Невозможно. Этого не могло произойти. Раса демонов погибла в войне с оришами – но вдруг один выжил? Или больше? Если демоны испытывают ненасытный голод по душам, то нет ничего более священного и чистого, чем ка детей.

Храм уже давно остался позади, но дыхание все не выравнивается. Я срезаю путь у священного дерева Гаэр, направляясь на Восточный рынок. Одинокое дерево с голыми изогнутыми ветвями стоит в переливчатой темной почве. Магия здесь такая густая, что ее можно пощупать. Я не задерживаюсь, но когда прохожу мимо, ветви дрожат. За пределами Всемогущего храма нет другого места, где было бы столько магии. Каким же могущественным был первый жрец Ка, что смог обмануть смерть, пустив корни и превратившись в дерево?

На Восточном рынке я вижу стайки фамильяров, роящихся там и тут, словно кто-то разворошил осиное гнездо.

Целыми сотнями они скользят среди толпы, собаки воют на них, а большинство людей по-прежнему ни о чем не подозревают. Они вытягивают тепло из воздуха, и даже в жаркий полдень на рынке как будто сквозит. Солнце скрылось за облаками – редкое явление в Тамар, где всегда жарко. Неужели Ре’Мек тоже чувствует происходящее?

На первый взгляд все выглядит нормально. Люди ходят по рынку в поисках лучшей цены, и торговцы предлагают товар подешевле, чтобы привлечь покупателей. Дети постарше отбивают бодрый ритм, пританцовывая на перевернутых деревянных ящиках, и люди бросают в чашу перед ними медные монеты. Но что-то дурное гудит в толпе, как электрическое напряжение перед ударом молнии. То и дело вспыхивают драки. В происходящее вмешивается городская стража. Меня осенило.

Сегодня рынок полон амулетов ориши Кива. И это через день после того, как люди узнали о похитителе. Когда я была маленькой, выпуклое лицо Кивы и его косые глаза пугали меня. Но он защищает невинных. Люди носят его амулеты, когда болезнь проносится по городу или когда урожай скуден. Спрос на его амулеты говорит о страхе.

Я замечаю впереди Руджека, который отмахивался от уличного шарлатана, пытающегося продать ему амулеты. На шее торговца висит с дюжину костяных ожерелий и еще больше качается на его запястьях. Он смотрит на Руджека, широко раскрыв пораженные катарактой глаза. Щеки торговца ввалились, а кожа пепельного цвета выглядит обветренной. Он двигается медленно и устало. Можно подумать, что мужчина изрядно выпил, но по его лицу можно понять, что он он обменял магию на несколько лет жизни. Не все шарлатаны решаются на такое, но этот человек явно сделал свой выбор.

– Тебе нужна защита, – говорит он надтреснутым голосом. – У меня есть для тебя ожерелье. Прямиком из племенных земель. Сам великий колдун его благословил.

Слова шарлатана заставляют меня замереть в толпе, не доходя до Руджека. Я создаю затор в толпе. Кто-то криками пытается прогнать меня с дороги, но я не могу пошевелиться. Мне всегда казалось, что шарлатаны ни на что не способны. Но на самом деле некоторые обладают большим количеством магии, чем есть у меня, сохраняя при этом все годы жизни. Шарлатаны наводнили этот уголок рынка, продавая амулеты, мешочки с травами и зелья и обещая исполнить любое желание вашего сердца. Я знаю, каково это – стремиться к магии так сильно, что это желание причиняет боль. Смотреть, как твои родители с легкостью диктуют магии свою волю. Не иметь возможности хотя бы прикоснуться к чему-то волшебному.

Во рту появляется горький привкус, и я с трудом сглатываю слюну. Чего я не могу понять, так это зачем кому-то обменивать годы своей жизни на жалкие чары. Если уж и решаться на что-то подобное, то только по серьезной причине. Только если другого выхода попросту нет.

Несправедливо осуждать шарлатанов, но когда я смотрю на них, то вижу отражение самой себя. Я вижу желание защитить себя, когда демон придет за мной, а ведь он придет. Теперь у меня нет никаких сомнений на этот счет. Видение бабушки было предостережением.

Руджек хмурится:

– Если ты еще не понял, она… Мне не нужны побрякушки из куриных костей.

Шарлатан широко разводит руками, гремя амулетами:

– Побрякушки?! Я продаю только настоящие чары!

– Из какого они племени? – Руджек выгибает бровь, глядя на крошечные косточки, сплетенные вместе.

– Племя Кес, – говорит мужчина, лениво махнув рукой. – Они делают лучшие костяные амулеты.

Руджек потирает подбородок:

– Разве этим славится не племя Аатири?

Мужчина гримасничает, так сильно переигрывая, словно ему место на сцене.

– Где ты только слышал такой бред?

– Это правда. И он это узнал от меня, – говорю я, делая шаг вперед.

Руджек приветствует меня на пути Аатири, касаясь лба и слегка кланяясь. Его щеки пылают, и он снова улыбается как дурак. Я тоже не могу удержаться от улыбки. Стараюсь не смотреть в его обсидиановые глаза, на его мягкие, как бархат, губы и широкие плечи. Вместо этого я совершаю ошибку, переключая свое внимание на его гладкую коричневую кожу, которая виднеется в вырезах элары. Я мельком вижу изгиб его шеи, ключицу, и внутри меня растекается томное тепло. Не самое правильное поведение на людях.

– Она эксперт по всем племенным вещам, – кивает в мою сторону Руджек. Его глубокий голос звенит у меня в ушах.

– Кого ждешь?

– Тебя, конечно, – бормочет он себе под нос.

– А кто, кто… – Шарлатан замолкает на полуслове, когда его взгляд падает на меня. Он выглядит на несколько десятков лет старше, а его волосы стали белее с тех пор, как я видела его в последний раз. Это было за несколько месяцев до Кровавой Луны.

– Много благословений, юная жрица. – Он кланяется, глядя в землю. Должно быть, он заметил мое сходство с матерью. Как и большинство людей. Янтарные глаза, высокие скулы, гордый нос. – Я не хотел проявить неуважение. Могу ли я предложить Храму серебряную монету в качестве искупления?