— Это незаконно, — бросил Картер. — Такие решения должны приниматься на местных референдумах, или тогда нет ни правового государства, ни законов!

— «Платформа» также призвала правительство Португалии, цитирую, «к разработке четких норм сосуществования».

— Например? — спросил Дженкинс.

Том Этвуд склонился над письмом.

— Нашел. Они требуют официальной регистрации земель, где проводятся опыты, а также соблюдения безопасной дистанции между растениями. Они настаивают также на высоких страховых выплатах фермерам, которые пострадают от загрязнения.

Собрание отреагировало насмешками над попыткой португальцев судить, что являлось нужным потребителю. Но была уже половина первого, поэтому президент закрыл заседание. Его ждал обед с членом Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и лекарственных средств. Он посмотрел на часы и на пятнадцать часов назначил встречу, посвященную анализу этого тревожного положения.

— Итак, наши методы непопулярны, они вызывают беспокойство. Подумайте об этом. После обеда обсудим дальнейшие действия.

Затем произнес, обращаясь к Дженкинсу:

— Может быть, нам тоже стоит написать убедительную статью для стран-потребителей, высказав наше удивление такой дезинформацией. Что вы об этом думаете?

— Думаю, вы правы. После обеда я представлю вам проект.

— Отлично!

— То, что мы самые лучшие, ну или почти самые лучшие, это понятно, — жестко произнес Дональд Картер. — Но пока мы будем выжидать, наши противники продолжат наступление по всем фронтам, а мы останемся ни с чем. Необходимо срочно найти выход из ситуации, необходимо действовать!

Голос Картера гремел по всему кабинету, овальный стол посредине которого придавал ему сходство с Белым домом. Все молча смотрели друг на друга, тишина становилась все напряженнее. Картер переводил взгляд с одного подчиненного на другого, сдерживая в себе то же, что и все остальные, — злость. Его команда была наглой и некреативной. Они же видели в Картере властного начальника, который всегда звал на помощь, когда дела компании шли плохо, а в остальное время мало беспокоился о своих подчиненных, какое бы положение они ни занимали.

Нарушила эту тягостную тишину Лорен, ассистентка Картера. Она подошла к нему, что-то прошептала на ухо и подождала ответа. Картер, извинившись перед собранием, вышел вслед за ней, но довольно быстро вернулся.

Когда шеф вошел в кабинет, все поняли, что он был в прескверном настроении.

— Нас продолжают радовать хорошими новостями. Кажется, все сговорились нас прикончить. Это какая-то международная операция, цель которой — уничтожить нас до захода солнца. Это кошмар, коварный терроризм, а взрывное устройство — маленький текст в газете. Подобные яростные вспышки напоминают студенческие волнения шестидесятых годов, я бы даже сказал, войну во Вьетнаме.

Все задавались вопросом, что же еще могло произойти, когда Картер надел очки и достал из кармана пиджака сложенный лист бумаги.

— Этот удар, — обратился он к присутствующим, — нам нанесли из Бангкока. Не радуйтесь раньше времени. Речь идет не о тайских массажах и не о горячих ваннах. Это, скорее, что-то вроде ледяного душа.

Кто-то попытался изобразить подобие улыбки, которое быстро исчезло под мрачным взглядом Картера.

— Это произошло днем, — произнес Картер. — Таиландские власти прервали свои экспериментальные программы по работе с ГМО. За последнюю неделю были закрыты три исследовательских центра. В результате на северо-востоке страны заражена плантация папайи. Согласно полученным сведениям, то же самое происходит со всеми образцами на десятках плантаций.

— Не в Таиланде ли мы рассчитывали на внедрение генетически модифицированных риса и хлопка, как сделали это уже в Китае и Филиппинах? — спросил Дженкинс.

— Да, Билл, рассчитывали и надеялись.

Раздался общий вздох.

— Экологические организации оказали сильное давление на тайское правительство, — объяснил Картер. — Теперь опыты могут проводиться только в лабораториях. Конец экспериментам, в открытом: поле. Говорить, что мы участвуем в программе ГМО, чтобы повысить иммунитет папайи против ее вечного вируса…

Каждый представил себе большое блюдо со свежими кусочками папайи, но то, что происходило в реальности, не вызывало у них аппетита.

— И это еще не все, — продолжил президент «Mosampirto», словно напоследок он приберег самое лучшее, то есть самое худшее.

— Что еще? — взволнованно спросил финансовый директор.

— Во Франции тоже назревает взрыв. Представьте себе, господа. Сейчас нам нужна настоящая армия, которая будет защищать поля ГМО при помощи слезоточивого газа и оглушающих гранат от набегов манифестантов, желающих уничтожить на корню урожай!

Эта информация привела присутствующих в оцепенение. Армия на краю поля, как в диктаторских латиноамериканских странах, когда землевладельцы защищали свою собственность при помощи вооруженных людей? Во Франции? Как возможен такой беспредел?

— В этой стране существует организация «Вольные косари», во главе которой стоят представители крестьян и депутатов, экологи и просто мечтатели, — сказал Дональд Картер. — Эти люди повсюду распространяют неверную информацию о наших семенах.

— Например? — задал вопрос Дженкинс.

— Они говорят, что в первый год урожай может быть высоким, но уже в следующем сезоне растения дегенерируют настолько, что выращивать их будет невозможно!

— Абсурд! — произнес чей-то голос.

— Это еще не все, — продолжил Картер. — Они утверждают, что наши растения ГМО требуют очень много воды и удобрений, что им нужно большое количество пестицидов, короче, что они слишком дорого обходятся и это новый денежный насос, который мы изобрели, чтобы поглотить мировое богатство.

— Если я правильно понимаю, мы — мерзкие американцы, которые жаждут получить деньги бедных крестьян с помощью своих умных семян.

— Да, — подтвердил Картер. — И которые пагубно влияют на здоровье потребителей, стремясь обогатиться любым способом. Господа, если в этом малоприятном образе вы признаете себя, то можете поискать работу в другом месте, поскольку, пока я управляю этой лавочкой, моя стратегия в отношении распространения генетически модифицированных продуктов не изменится ни на йоту.

Дональд Картер не был готов к аплодисментам, которые раздались в его кабинете и подвели черту под этим тяжелым днем, когда повсюду, от Лиссабона до Бангкока, от африканских низин до французских равнин, слышалось одно: «US go home»{5}.

Все расстались со словами ободрения, дружески похлопывая друг друга по плечу, поскольку, несмотря ни на что, начинались прекрасные выходные. А в понедельник будет видно, не исчезнет ли вся эта полемика так же быстро, как и возникла.