Герцог Орлеанский с очень кислой миной откланялся.

– Ну, а теперь поговорим, о вас, милый герцог, – сказал Людовик, возвращаясь к столу, за которым его поджидали молодые люди, и вновь усаживаясь на прежнее место. – Конечно, герцог д'Арк, ваш герцогский сан будет закреплен за вами. Скажу по правде, не носи вы уже неоспоримого титула маркиза де Тарба, я не так легко согласился бы на признание спорного патента. У нас и без того слишком увеличивается количество привилегированных лиц, от которых государству нет никакой пользы, а одни только убытки. Никаких повинностей эти господа не несут, никакими особыми добродетелями не обладают, а только вечно осаждают нас разными претензиями и домогательствами. Нет, я твердо решил отделаться от этих «дворян вчерашнего дня»! Но к вам это не относится, вы – представитель старинной родовой знати, герцогский сан вполне заслужен вашим дедом, да и вы сами уже дали доказательства своей лояльности и преданности. Однако одним герцогским саном сыт не будешь, а куда вас пристроить, я совершенно не знаю. Для ответственного положения вы слишком молоды, для безответственного – слишком хороши. Послал бы я вас к Вобану, чтобы вы могли усовершенствоваться в технике военного дела у этого замечательного стратега, но, говоря по правде, мне не хотелось бы отпускать вас от себя! Положительно ума не приложу! Гиш, не придумаешь ли ты чего-нибудь?

– Мне кажется, ваше величество, что герцог вполне оказался бы на месте в качестве офицера для особых поручений при особе вашего величества! Такое место было бы очень ответственно в смысле исключительного доверия, которым должен пользоваться занимающий его, но не заключает в себе никаких особенных обязанностей, препятствием к успешному выполнению которых служила бы молодость!

– Ты совершению прав, милый Гиш! – воскликнул король. – Клянусь Богом, лучше ничего и придумать нельзя! Ну, так поздравляю вас, герцог д'Арк, с чином лейтенанта моей личной гвардии!

Ренэ, взволнованный до потери способности речи, молча преклонил колено и с жаром поцеловал руку Людовика.

– Конечно, – продолжал, король, – вы будете жить здесь же, во дворце, и я сейчас же распоряжусь, чтобы вам отвели соответствующее помещение. Но прежде всего вам необходимо экипироваться, потому что иначе вы, пожалуй, переколете всех моих придворных, как уложили Барда за насмешку над вашим костюмом! – Людовик шутливо погрозил юноше и продолжал: – Ну, да это легко устроить! Милый Гиш, прикажи пожалуйста, чтобы сюда послали мсье Луи… настоящего! – смеясь, добавил Людовик, вспоминая, как он накануне фигурировал под этим псевдонимом.

Арман вышел из кабинета и передал королевское приказание дежурному пажу.

Вскоре пришел мсье Луи, гардеробмейстер короля. Это был немолодой уже человек, небольшего роста, очень полный, с приветливым, умным лицом. Его манера держать себя сразу обращала на себя внимание тем сочетанием сознания личного достоинства и почтительной вежливости, которое дается только очень тактичным людям. И теперь, поклонившись королю, он как раз удержался в поклоне на золотой средине между надменностью и льстивым искательством.

– Здравствуйте, милый мсье Луи, – сказал ему король. – Вот что, будьте добры, мобилизуйте, пожалуйста, сейчас же всю армию наших поставщиков и снабдите этого молодого человека всем необходимым из платья, белья и обуви. Дело в том, что кошелек этого юного дворянина не гармонирует с его доблестью и личными достоинствами, и насколько велики последние, настолько первый тощ. Но на то и существует король Франции, чтобы восстановить необходимую гармонию между тем и другим! Только, пожалуйста, поторопитесь, мой милый Луи, потому что этот юноша задорен, как истый гасконец, а мои придворные насмешливы, как истые парижане. Этот юноша имеет похвальную привычку отвечать на укол языком уколом шпаги, его костюм, как вы сами видите, может дать широкий простор остроумию придворных, а я вовсе не желаю остаться в один прекрасный день без привычного штата!

– Какого разряда экипировку благоволит приказать сделать ваше величество? – спокойно спросил мсье Луи, как бы не замечая королевских шуток.

Но такова была уже обычная манера Луи. Он не имел права отвечать королю шуткой на шутку, а потому и не замечал их.

– Ах, да почем я знаю ваши разряды! – с некоторой досадой ответил Людовик. – Молодого человека надо экипировать соответственно его рангу и положению. Он будет состоять лично при мне. Ба, да я ведь совсем забыл, что вы должны знать его немного! По крайней мере вы – единственное лицо, на помощь которого он рассчитывал, отправляясь в Париж, и только совпадение обстоятельств направили его прямо к нам! Можете ли вы себе представить, добрейший мсье Луи, что при первом нашем свидании герцог д'Арк даже принял меня за вас!

– Герцог д'Арк? – воскликнул Луи, и его глаза загорелись радостью. – Приветствую вашу светлость с благополучным прибытием в Париж! – почтительно произнес он затем, отвешивая юноше низкий-низкий поклон.

– Ого! – воскликнул несколько озадаченный король. – Я никогда не видел, чтобы добрейший мсье Луи удостаивал кого-нибудь таким почтительным поклоном!

– Ваше величество! – с достоинством ответил Луи. – Я поклонился в данном случае не человеку, не герцогу, а тем необычайным душевным качествам, которые сочетались в этом вот молодом человеке и которые заставляют нас вспоминать о мифических героях седой древности!

– Вот как? – воскликнул Людовик. – Но что же такое сделал этот юноша, что вы так превозносите его?

– Герцог д'Арк совершил ряд подвигов, руководствуясь лишь чувством рыцарского долга и не только не преследуя личной выгоды, но отвергнув даже самое тень ее! Герцог д'Арк выдержал бой с бандой бесчестных наглецов, покусившихся на честь и доброе имя женщины, а ведь эта женщина не была герцогу ни родственницей, ни невестой, ни даже равной ему по происхождению. Впрочем, если вашему величеству угодно, я могу наглядно пояснить сказанное, подробно рассказав всю эту славную историю!

– Боже мой, добрейший мсье Луи! – с конфузливым испугом воскликнул Ренэ. – Как могло прийти вам в голову докучать его величеству какими-то мелкими, ничтожными, мещанскими историями, в которых…

– Тише, герцог, тише! – остановил его король. – Здесь решает только моя воля, и никто не уполномочен излагать ее от моего имени! Это – мещанская история, говорите вы? Ну, что же, я с удовольствием прослушаю ее! Во всяком случае «мещанская история» будет мне приятнее, чем «аристократические», – при этом король улыбнулся в сторону Гиша, лукаво подмигнув ему– По правде сказать, «аристократические» истории порядком надоели мне. Ну так рассказывайте, милый мсье Луи!

– Вашему величеству из ответов на прежние милостивые расспросы уже известно, что мой отец, Виктор Луи, имел бы право именоваться виконтом де Перигором, если бы только это право было признано за ним, – начал свой рассказ гардеробмейстер короля. – Но, как я уже рассказывал вашему величеству мой дед, Жорж де Перигор, лишился в эпоху религиозных войн всего – состояния, поместья, бумаг и даже жизни. Напрасно мой отец хлопотал о своем восстановлении в дворянском звании: ему упорно отказывали в признании права на титул, на который не имелось ни тени документов. Наконец отцу посчастливилось оказать важную услугу личного свойства покойнику батюшке вашего величества, королю Людовику Тринадцатому. Король хотел исполнить самую заветную мечту отца, но этому воспротивился кардинал Ришелье. Ведь вместе с титулом надо было вернуть и поместья, отошедшие к короне! И вот король Людовик Тринадцатый возвел отца в дворянское звание, дав ему свое собственное имя в виде фамилии. Таким образом появились дворяне Луи.