– Хориэ! Какой кошмар, а?!

Как и вчера, без приветствия. Впрочем, от Какисимы я его тоже не слышал. Похоже, сегодня никому не хотелось желать друг другу доброго утра.

– Да уж, – буркнул я.

Он посмотрел на меня и тут же отвел глаза.

– А тебе, похоже, все как с гуся вода…

– Вы так думаете? А что, слезами обливаться было бы уместнее?

– Я не о том! Опять щетиной оброс, как дикобраз… Я понимаю, что температура и все такое. Но в такой день мог бы выглядеть и поприличнее!

Его слова забегали в моей голове, как тараканы. Возможно, в кои-то веки в них была какая-то правда. Я молчал.

– Я только что от Какисимы. Докладывал ему о вчерашних событиях. Как я понял, с тобой он уже беседовал. Уж не знаю почему, но мне было велено держать язык за зубами…

Значит, Какисима не сообщил Санаде о моем втором разговоре с президентом. Воистину: настоящий дипломат побеждает молча.

– Да, меня он тоже об этом просил. Оно и понятно. Начни мы с вами болтать – кто знает, как это истолкуют?

– Может, ты и прав, – вроде бы согласился Санада. – Но все равно непонятно…

– Что непонятно?

– Вчера президент был совсем не похож на человека, который подумывает о самоубийстве.

– Согласен, – кивнул я. – Просто гром среди ясного неба. Кстати, у вас не осталось копий, что делала Охара? Визитки профессора Ёды и карты, которую нарисовал президент?

– Я их выбросил.

– Выбросили?

– Ну президент же сказал, что ролик отменяется. Зачем нам тогда эти копии?

– И действительно. Очень разумное решение.

Он скользнул по мне злобными глазками и, словно вспомнив о чем-то, снова открыл рот:

– И все-таки странно. Когда ты смотрел эту пленку, ничего особенного не заметил?

Я выжидательно посмотрел на него.

– Я вчера весь вечер думал об этой записи, – сказал он. – И кое-что сообразил.

Я молчал.

– Уж не помню точно, как это чертово здание выглядело на записи… Но я тебе скажу: странные перила у этого балкона! То ли дом проектировали кое-как, то ли в жилконторе у них сплошные разгильдяи… В общем, одно из двух. Весь вечер из головы не выходило.

– Да, решетка у этих перил и правда какая-то странная. Дизайн, конечно, красивый. Но в самом низу, между поперечными прутьями, слишком большой зазор. Словно пара прутьев вылетела…

– Вот и я о том же. Теперь понимаешь?

– Что?

– Обычно балконы с внешней стороны укреплены тем же материалом, что и стены. Сталь, алюминий, нержавейка – что-нибудь в таком роде. У этого балкона прутья стальные. Но именно сталь изнашивается быстрее всего! Такие случаи были – прутья ржавеют и отваливаются. Несмотря на это, архитекторы продолжают использовать именно сталь. Потому что на ней дольше держится краска. Проектировщики заботятся о внешнем виде больше, чем о безопасности!

– Да, этому зданию и правда лет двадцать, не меньше… Однако вы здорово во всем этом разбираетесь, босс! Откуда?

Явно польщенный, Санада задрал нос.

– Несколько лет назад меня выбирали председателем товарищества жильцов нашего дома. Тогда у нас произошло то же самое – ребенок с балкона свалился. И мне пришлось ковыряться во всех этих подробностях. Там тоже мальчуган на балконе играл. И ударился о прут решетки. Стальная решетка совсем проржавела и даже от слабого удара вывалилась вместе с ребенком. Слава богу, у нас он упал со второго этажа на мягкий газон. Отделался легкими ушибами…

– Вот как? – сказал я и задумался. – Значит, попади эта запись в эфир – возник бы скандал с владельцами самого здания?

– Несомненно! – кивнул Санада. – Я сразу об этом подумал. При всем моем уважении к президенту – хорошо, что мы не стали выпускать этот ролик. Признаюсь, после первого просмотра, я тоже подумал – какой сильный видеоряд! Просто клад для рекламы! Но, рассудив хорошенько, понял: начнется скандал вокруг проектировщиков здания. А имиджу «Антика» это совсем ни к чему. Хотя, возможно, президент и сам это сообразил, вот и решил все остановить…

Да, черт возьми. Санада был профи. Несмотря ни на что, приходилось это признать.

Он встрепенулся, словно вспомнил что-то еще.

– Да, кстати! Вчера с президентом вы говорили о чем-то странном… Я ничего не понял.

– Да ладно, босс, – оборвал я его. – О чем могут болтать усталый старик и без пяти минут безработный? Ни к нашему с вами делу, ни к делам компании это уже не относится. Меня вообще лихорадит. Можно, я поеду домой?

– Что, так плохо?

– Ваше лицо перед глазами расплывается.

– Уф-ф… – выдохнул Санада и наконец кивнул. – Ладно. Иди отдыхай. Дел у тебя, я смотрю, почти не осталось.

– Почти? После того как ролик отменили, вообще делать нечего. Сегодня я приехал по вызову, за который уже отчитался. Чем еще прикажете заниматься в законный отгул?

Санада криво усмехнулся:

– Да езжай, черт с тобой…

– С удовольствием!

Когда я поднялся с места, он снова окликнул меня:

– Да! А где сейчас запись, которую тебе передал президент?

– Когда стало известно, что ролика мы не снимаем, я тут же отправил ее президенту по внутренней почте.

– Ах вот как…

Больше он не сказал ничего. Отвел глаза и уставился куда-то в пространство.

Я вышел из офиса и направился к станции метро «Синдзюку». Голова еще немного кружилась. Легкая слабость не отпускала. Лучи рассвета мягко ласкали лицо. Я шагал по весенней улице, свободный от всяких обязанностей, и уже от этого чувствовал себя лучше.

Войдя в метро, я сел на кольцевую Яманотэ. На станции «Эбису» пересел на линию Хибия и вышел на Хироо. Любоваться на цветущую сакуру было еще рановато, и я решил поразглядывать старенькие многоэтажки.

Выйдя из метро, я достал мобильный. Хоть Санада и выбросил копии, адрес я помнил. Позвонив в телефонную справочную, я запросил номер госпожи Киэ Саэки в районе Минато-ку. «Такой не значится», – ответили мне. В последнее время все больше абонентов отказываются регистрировать в справочниках свои адреса.

Я зашагал в сторону Ниси-Адзабу. Очень скоро знакомое здание показалось перед глазами. Перейдя дорогу, я остановился у подъезда. Восемь этажей. «Розовые холмы Гайэн-Ниси» выглядели куда обшарпанней, чем на видео. И пожалуй, еще пижонистей. Нечто вроде красотки, что когда-то соблазняла сотни мужиков, но теперь клевала носом в доме для престарелых. Такое вот здание.

Пятый этаж, сказал вчера Исидзаки. На пятом – три балкона. Каждый из них мог оказаться в кадре. Хотя ни на одном я не заметил щели, в которую мог бы провалиться ребенок. Изогнутые прутья перил, обвитые металлическими виноградными лозами. Надежные и прочные, на каждом из трех балконов. Стальные, как и сказал Санада. Цвет – тускло-зеленый. Плотные шторы на каждом окне не дают подглядеть, что внутри.