– Число на бумаге… Вчера…

– На какой бумаге? – спросила София, не зная, уместно ли будет сказать: «Вставайте» (артистка изображала шок, и мешать ей, пожалуй, не стоило).

Джейн объяснила, что накануне чуть не подписала какой-то документ.

– Вызывной лист для репетиции? Да, на них всегда ставят дату. Сейчас две тысячи двадцатый.

Исполнительница роли Джейн Остен содрогнулась. Это шоу уже начинало нравиться Софии. Кажется, она недооценивала молодую артистку. Та вполне правдоподобно изображала недоверие и ужас – реакцию на потрясающее известие, эффектно преподнесенное Софией. Не беда, что все это снималось не в павильоне и, вероятно, не на профессиональную камеру. Подлинные чувства очень трогают зрителей. История про человека из позапрошлого века, перенесенного в наши дни и оказавшегося в ловушке, проймет даже самые черствые сердца.

Джейн подалась вперед и сделала вдох. Скудное содержимое желудка (накануне она ничего не ела, кроме трех печеньиц, взятых из дома перед поездкой в Лондон) попросилось наружу, но она подавила тошноту, решив сперва во всем разобраться.

– Этого не может быть. Я вам не верю, – сказала она женщине, которая просила звать ее Софией.

Видя поразительные изменения, произошедшие с городом, Джейн все же надеялась, что ослышалась. София подозвала прохожего, очередного полуодетого мужчину, и спросила его:

– Извините, сэр, какой сейчас год?

– Я вас где-то видел. – Он приподнял очки. – Вы не из «Колеса фортуны»?

София закрыла лицо руками.

– Нет. Так какой сейчас год, сэр?

– Двадцать-двадцать, – раздраженно фыркнул мужчина, сочтя, по-видимому, что ему задали глупый вопрос.

Вернув очки на прежнее место, он ушел. София повернулась к Джейн:

– Видите?

Джейн поморщилась. Ее положение выглядело все хуже и хуже. София достала из мусорной урны газету и показала Джейн:

– Вот, смотрите еще.

На первой странице был нарисован человек, произносящий какую-то речь. Рисунок был так же ужасающе правдоподобен, как та картина, которую Джейн видела во вчерашней бальной зале. София указала на число, напечатанное вверху листа: 2020.

Джейн задрожала, снова ощутив тошноту. Она поглядела на Софию. Может быть, леди Джонстоун и ее армия сплетниц затеяли такую большую шутку, чтобы получить от несчастья Остенов побольше удовольствия? Конечно, весьма странно, что кто-то пошел ради такой цели на столь немалые расходы (нанял актеров, подделал газету), но другое объяснение – София говорит правду – казалось и того нелепее.

Еще одна стальная карета без лошадей пронеслась мимо с ужасающим шумом. Каким образом могла Джейн переместиться во времени? Какой механизм помог ей совершить это деяние, сокрушающее и ум, и плоть? Неужели тут не обошлось без миссис Синклер? Нет, это самое невероятное. Пропахшая капустой нищая старуха из Чипсайда – на деле могущественная колдунья, а безумные каракули на обрывке рукописи – заклинание, которое открыло коридор в другую эпоху?

Идя с Софией по городу, Джейн смотрела по сторонам и старалась всему найти разумное объяснение. Стальная карета – Джейн приняла за чудесную колесницу обыкновенный паровоз. Однажды в Лондоне, когда ей было двадцать лет, они с папенькой проехали пятьдесят ярдов в паровой повозке Мердока. Из трубы валил клубами тяжелый серый дым. Джейн, пораженная, спросила машиниста, как все это работает. Тот сперва смешался, а потом сказал преподобному Остену, что его дочь говорит дерзости и что женщинам вообще не пристало задавать такие вопросы. Потом отцу пришлось взять в библиотеке книгу, чтобы Джейн сама прочла, как устроен паровой двигатель. Загадочная подвижность этих железных повозок, вероятно, тоже объяснялась действием пара. Правда, дым не шел, но, возможно, это была какая-то особая модель – французская, наверное.

То, как сильно изменился облик города, тоже по зрелом размышлении не казалось невероятным. Видимо, сооружения из стекла и стали возникли, пока Джейн бродила по лесу. В Бате всегда обожали новшества, и ради моды местное дворянство способно горы свернуть за один день.

Озираясь в поисках нового предмета для подобных логических упражнений, Джейн вдруг услышала пронзительный свист ветра. Она посмотрела вверх и увидела птицу в блестящей белой стали вместо перьев. В длину это существо было, наверное, не меньше, чем Сидни-Хаус, вмещавший двадцать четыре квартиры. Птица пронеслась по небу на высоте многих тысяч футов. Ранее тем же утром Джейн видела еще одну особь этого вида. Да, здесь логика заходила в тупик. Чем объяснить то, что по небу с шумом носится стальная птица в тысячу раз больше страуса?

В следующую секунду Джейн ударила себя по лбу. Для всего есть объяснение, причем простое: она сошла с ума! Теперь уже окончательно осужденная на безбрачие, всеми презираемая, она преждевременно впала в старческое слабоумие. Уподобившись той женщине, что стояла на Столл-стрит, сочиняя стихи за шиллинг, с кастрюлей на голове и пятнами соуса на шали, Джейн бежала от холода стародевичества под пестрое одеяло безумия. Несомненно, разбитое сердце кого угодно доведет до помешательства. Теперь Джейн понимала, что все это только пригрезилось ей: и путешествие в Лондон, и миссис Синклер, и танец с очаровательным мужчиной. Разум, борясь с одиночеством, прибегал к уловкам.

Итак, если Джейн осознала свой душевный недуг, то как же ей теперь следовало себя вести? Дамам, страдающим истерией, обыкновенно советовали съездить к морю, а потом их впихивали в карету, запиравшуюся снаружи, и везли не в Брайтон и не в Лайм, а в Бедлам. От такой прогулки Джейн предпочла бы воздержаться. Нужно действовать и говорить как можно более здраво, чтобы привлекать к своему безумию как можно меньше внимания. Если ее новая подруга София не видение, то в присутствии этой дамы следует делать вид, будто ничего не случилось, и соглашаться со всем, что та ни скажет, за исключением предложений поехать в Брайтон (их надлежало вежливо отклонять).

– Вам, наверное, хочется домой, – сказала София, – в ваше время?

– В самом деле. – Джейн осторожно кивнула. – Я не подумала о возможности возвратиться.

– Вы должны вернуться как можно скорее, чтобы писать книги.

Джейн остановилась:

– Какие книги?

– Как какие? Ваши. Романы Джейн Остен.

Джейн молча раскрыла рот.

– Идемте же. – София зашагала дальше. – Кстати, вы знали, что я снимаюсь в экранизации одного из ваших произведений?

– В чем, простите?

– В экранизации одного из ваших произведений. Романа «Нортенгерское аббатство».

Джейн покачала головой:

– Прошу прощения, но я снова вас не понимаю.

Они вошли в коттедж из белого камня под тростниковой крышей. София отперла дверь и пригласила Джейн войти. Джейн улыбнулась: уют этого жилища напомнил ей обстановку пасторского дома в Гемпшире, где она выросла. Правда, некоторые предметы мебели, сделанные из стекла и железа, выглядели странно, зато в гостиной был славный камин, а одну из стен полностью занимали чудесные книжные полки.