Я подняла голову.

— Томас, слезай. С котенком все в порядке.

— Да, я сейчас. Только…

Договорить он не успел. Раздался хруст сломанной ветки, приглушенный детским испуганным криком и глухим звуком удара.

Желудок сжался от страха, когда я резко повернулась в сторону: на зеленой траве, раскинув руки, лежал Томас. Его лицо было белым от боли, а по щекам уже градом катились слезы.

— Больно-больно-больно! — горячо прошептал он и попытался двинуть рукой.

— Томас! — крикнула Хлоя и бросилась к нему.

— Стой, не трогай! — Я успела ухватить ее за платье и первой опустилась на колени возле мальчика. — Лучше позови кого-нибудь на помощь.

Хлоя кивнула, зажала ладонью рот и стремглав бросилась бежать. Мы остались с Томасом вдвоем.

Взгляд как сканер прошелся по его телу. Мои ноздри чуть дернулись, я слово принюхивалась. От моего внимания не укрылись ни короткие частые вдохи, ни болезненные стоны, ни застывшие в глазах слезы. От всего этого непривычно сжималось сердце, и, помимо сочувствия, я ощутила что-то еще… Я словно увидела боль, ее отпечаток в воздухе, а затем ее пульсирующий центр — точку в неестественно вывернутой руке.

— Это просто перелом, — пробормотала я и неосознанно дотронулась до макушки Томаса, стараясь успокоить прикосновением. — Ничего страшного.

Он всхлипнул.

— Очень больно…

Алая точка продолжала пульсировать, и я вдруг потянулась к ней. Я не понимала, что делала, меня что-то вело: интуиция, провидение — я не знала. Просто в голове на мгновение стало пусто-пусто, а потом появилось понимание, как себя вести.

Сначала немного подуть на сломанную кость, совсем чуть-чуть, а затем медленно провести по травмированному месту раскрытой ладонью, как утюгом, выглаживая всю боль. Томас на секунду дернулся, его лицо исказилось судорогой, а затем он расслабился.

Зато меня словно шибануло током. Я зашипела, оперлась второй ладонью о землю и, почувствовав облегчение, продолжила. В это мгновение мое зрение было затуманено, поэтому, когда жжение, введшее меня, угасло, я устало откинулась назад и с удивлением увидела, что рука Томаса больше не выглядит сломанной.

— Как вы это сделали? — тихо спросил он.

Я пожала плечами, но ответить не успела. За моей спиной раздался голос Таркера.

— Мне тоже очень интересно.

С упавшим сердцем я медленно обернулась. В двух шагах от меня высился Таркер, из-за него несмело выглядывала растерявшаяся Хлоя.

— Я все объясню, — неуверенно начала я, но Таркер поднял руку.

— Не здесь, — ровно сказал он, и в сочетании с угрожающе сверкнувшими черными глазами это прозвучало страшно. — Идите за мной.

Он уже зашагал в сторону дома, а затем резко обернулся.

— Томас, Хлоя, попрошу вас пока никому не рассказывать о случившемся.

Дети синхронно кивнули. Под их удивленными, сбитыми с толку взглядами я поднялась и последовала за Таркером с тем же пылом, с каким приговоренный к смерти идет на эшафот.

Мы миновали холл, лестницу и оказались у дверей кабинета, вид которых уже набил оскомину. И почему все важные разговоры ведутся именно в нем?

— Прошу вас, леди Рейс. — Таркер самолично открыл передо мной двери, но от его вежливости пахнуло холодом. — Присаживайтесь.

Таким тоном мне предлагал располагаться поудобнее директор школы, когда я в очередной вызывала его недовольство какой-нибудь проделкой. Я нервным движением заправила выбившуюся из прически прядку за ухо и осторожно опустилась в кресло.

Таркер прошел к окну и, сложив руки за спиной, замер. Он стоял ко мне вполоборота, поэтому я имела возможность пару мгновений полюбоваться его профилем.

— Значит, вы ведьма, леди Рейс.

От его интонации, вкрадчивой и между тем бескомпромиссной, мне захотелось спрятаться под стол и отвечать уже оттуда — на всякий случай.

— М-м-м… Здесь сложно сказать однозначно…

— Я видел, как вы работали. — Ладонь Таркера сжалась в кулак. — Вам нет смысла отпираться.

На моем лбу выступили капельки пота. Я почувствовала, как они соскользнули по вискам и сорвались на роскошный ковер с высоким ворсом. Интересно, здесь до сих пор сжигают ведьм на костре? Нужно было спросить об этом у Вербены!

Таркер так и не дождался ответа от меня и, похоже, решил пойти в наступление.

— Как вам такое могло прийти в голову?

— Томасу было больно, и я…

Таркер раздраженно отмахнулся.

— Я не об этом! Зачем вы прошли ритуал призыва магии, если обладаете ведьмовской силой? Вам известно, что это две взаимоисключающие вещи?! Вы хоть понимаете, какой опасности себя подвергаете? Или отец заставил вас пойти против вашей природы, ничего не объяснив?

Я хотела было радостно поведать, что по этому поводу можно не переживать: замораживать драконье пламя мне не по плечу, но вместо этого принялась задыхаться. Чертов мир с его защитой! Ну почему я не могу сказать хотя бы такую малость!

Таркер метнулся ко мне и отвел мои собственные ладони, которые уже вцепились в горло.

— Дышите глубже. После применения ведьмовской силы на вас может накатить слабость.

«Какой странный откат. Не видел такого прежде».

— Это не откат, — с трудом просипела я, не видя лица Таркера.

Его руки на моих плечах напряглись.

— Значит, мне не показалось, — пробормотал он. — Что ж, это все объясняет, но не упрощает.

Я обернулась и взглянула ему в лицо. От вида желваков, играющих у него на скулах, мне стало не по себе.

— Что вы имеете в виду? — настороженно спросила я.

Возможно, дело было в психосоматике, но мне и правда стало нехорошо. Меня будто окатили ледяной водой на морозе — спина покрылась мурашками, которые сменились липкой испариной, а изнутри принялась сотрясать дрожь.

Я обхватила себя руками, пытаясь согреться.

Таркер молча скинул с себя пиджак и набросил его на меня.

— Нет, это именно откат, — задумчиво заметил он и снова отошел к окну. Он недолго уставился в пол, словно что-то обдумывая. Даже заговорив, он так и не поднял глаз от узора на ковре. — У меня для вас две новости, леди Рейс: хорошая и плохая. С какой начать?

Я с трудом приоткрыла губы и выдохнула:

— С хорошей.

— Я все-таки разрешу вам воспользоваться своей библиотекой.

Я бы возликовала, но тон Таркера подразумевал, что не все так просто.

— В чем же заключается плохая новость?

«Еще не догадалась?»

Я вздрогнула. Никогда прежде я не слышала таких странных, предвкушающих ноток в его голосе.