– А что ж они за него в огонь и в воду готовы? – не поверила Пустельга.

– Может, какой-то алтарь в городе есть? Или древняя святыня, которая отвагу внушает?

– Школько лет… энтого… живу, а про такое шлыхом не шлыхивал! – покачал головой коморник.

– Ну, это ни о чем не говорит, – усмехнулся в бороду Кулак. – И ты, и я о многом не слыхали. Потому мне интересно знать, что студент – человек ученый – скажет.

– Я тоже не слышал ничего об амулетах, боевой дух поднимающих, – вмешался Мудрец. – Но его присутствие много объяснило бы.

– Ну да, – кивнул кондотьер. – В замке его не было, а здесь есть. В замке тельбийцы рубились из рук вон, а здесь как тысяча демонов.

– А на дороге? – Пустельга не торопилась принимать на веру первую попавшуюся идею.

– Почему амулет нельзя с собой взять? – развел руками Мудрец. – Но ты права. То, что помогает медренцам биться, наверняка не алтарь в местном храме.

– А может, человек? – новая мысль осенила Антоло.

– Что «человек»? – не понял кондотьер.

– Ну… Человек колдует. Чары наводит…

– Может быть. А почему бы и нет?

– Но тогда это не ландграф и не его гость – Змеиный Язык, – сказал Мудрец.

– И не Джакомо-Череп, – добавил Кирсьен, уже успокоившийся и проглотивший обиду.

– Тебе виднее, – подмигнул ему Кулак.

Тьялец смутился, отвел глаза.

– А почему генерал Овилл так хочет ландграфа завалить? – ляпнул Клоп, сидевший до того молча.

– А надо… энтого… – многозначительно пояснил Почечуй.

– Ну, ты сказал, дед! – восхитилась Пустельга.

– А вдруг только Медренский может амулетом пользоваться? – предположил Антоло.

– Что ж он его в замок не захватил? – повернулась к нему воительница.

– Не знаю, – честно ответил табалец. – Есть один способ проверить – пробраться в Медрен. Жаль, что это невыполнимо.

– Вот-вот, – неожиданно зло проговорил Кир. – Болтать у костра всякий может. А пойти проверить…

– Я бы пошел, – глядя ему прямо в глаза, твердо произнес Антоло. – Только как я туда проникну?

– Да… А заодно бы и ландграфа убрал бы… – мечтательно протянула Пустельга.

– В город очень даже просто пробраться, – вдруг заговорила Цветочек. В присутствии убеленных сединами воинов девчонка обычно молчала. Антоло уже привык, что его давняя знакомая никакая не сумасшедшая, но никак не мог взять в толк – зачем она увязалась с наемниками? А теперь вспомнил слова Черного Шипа: «Таких разведчиков, как она, поискать еще. Если понадобится в Медрен забраться…»

– Если нужно, проведу, – продолжала племянница крестьянского вожака. – Кто хочет?

Воцарилось неловкое молчание. Каждый примеривал на себя попытку наведаться в осажденный город. Но, несмотря на отчаянную храбрость многих наемников, желающих не находилось.

– Что, Студент, – прищурился Кир. – Поджилки трясутся?

– Ну… – промычал Антоло, соображая – а может, и вправду страшно до дрожи в коленках?

– Что нукаешь? Как ляпать языком, так все мы мастера, а как выполнять, так в кусты?

– Почему ляпать? – удивился табалец. – К чему это ты?

– Да к тому, что ты, как всегда, наболтал с три короба, а дальше хоть трава не расти!

– Как это – «не расти»?

– Да что ты дурачком прикидываешься? – подался вперед бывший гвардеец, не замечая занесенной ладони Мудреца, который намеревался вновь остановить его порыв. – Кто только что рассказывал: готов, мол, в Медрен пробраться? Само собой, ты думал, что туда никак не попасть! А когда оказалось, что попасть можно? На попятную? Струсил?

– Кто струсил? Я? – Антоло ощутил, как кровь приливает к щекам. Трусом он себя никогда не считал. Напротив, гордился оценкой друзей, называвших его безрассудным и излишне отважным. Будучи студентом Аксамалианского университета, он участвовал в довольно раскованных шалостях и никогда не задумывался о последствиях. – Ты кого трусом назвал?

– Да тебя! – звонко воскликнул Кирсьен. – Кого же еще?

Мудрец заворчал, словно медведь, привставая с бочонка, на котором сидел.

Кулак дернул себя за серьгу, нахмурился.

Пустельга отвернулась, пряча глаза.

– «Уложение Альберигго»! – развел руками Почечуй, обводя глазами собравшихся.

Кондотьер кивнул.

– К чему тут «Уложение»? – захлопал глазами Клоп.

Антоло непонимающе уставился на коморника.

– Если один наемник обвинит другого в трусости, – медленно произнес Мудрец, – и он с обвинением будет не согласен, то несправедливо обиженному следует…

– Если он состоит в разных бандах с обвинителем, – подхватила Пустельга, – вызвать оного на поединок, но исключительно с позволения кондотьеров, возглавляющих обе банды.

– А ежели… энтого… оба наемника иж одной банды… – прошепелявил Почечуй, – то обвиненному шледует либо шоглашитья и потерять чешть, либо…

– Либо убедить всех, что трусом он не является, – мрачно закончил Кулак. – Ты готов, Студент? Я в тебя верю… И хотел бы не терять веру.

Почувствовав взгляды окружающих, Антоло вначале ощутил самый неподдельный страх, который сменился злостью. Да почему, во имя ледяных демонов севера, он должен соглашаться? Плечи молодого человека распрямились.

– Я согласен, – кивнул он. – Что нужно делать?

– Полагаю, нужно все же проникнуть в Медрен, – с непроницаемым лицом отчеканил кондотьер.

– Здорово как! – Цветочек захлопала в ладоши. – Я проведу…

– Вы еще кое-что забыли из «Уложения Альберигго», – скривилась Пустельга.

– Почему же забыли? – приподнял бровь Мудрец.

– Еще как… энтого… помним! Прошледить за ишполнением жадания обвиненного должен… энтого… обвинитель. Ражве не так?

– Точно так, – усмехнулся Кулак. – Собирайся, Малыш.

Разглядев в пламени костра вытянувшееся лицо Кира, Антоло не смог удержать смеха. Это же надо – идти на важное, смертельно опасное задание в компании злейшего врага! Трудно пожелать более интригующего приключения…

– Задумался, Антоло из Да-Вильи? – Цветочек внезапно остановилась. Бывший студент едва не столкнул ее с тропы.

– Немножко… – честно ответил он, вдыхая исходящий от ее тела аромат луговых трав.

Сзади негромко и непонятно забурчал Кирсьен.

– Прекращай думать, нырять надо! – усмехнулась девчонка. Уверенно сошла с тропки в речную воду. Обернулась, улыбнулась ободряюще. – Не бойся. Просто старайся держаться поближе ко мне. И ты, Кир, тоже!