Настроение Лизы резко изменилось. Она сникла. И довольно долго уныло плелась по цветущему и благоухающему Оранжевому бульвару, пока не поняла, что совсем не обязательно принимать всерьез пророчество случайного парижского знакомого.

«Ах, какая я дура! – тут же приободрилась Лиза. – Глупая! Да он просто хотел привлечь к себе внимание! Он хотел сказать мне что-нибудь необычное! А я-то уши развесила, как спаниель! С какой стати я должна думать о Рудницком как о женихе, от которого не отвертеться? Он вообще-то пока только девять цветочков прислал. Не бриллиантовое же колье! Возможно, у него тактика – комплименты, цветы, постель. И постель – это конечная цель. А потом начнутся придирки, замечания и вопли по поводу того, что я не укладываюсь в график с его офисом. А замуж он мне еще и не предлагал. И Саша, кстати, не предлагал. И даже в клуб меня не пригласил, в кафе, на дискотеку. О, какой кошмар! Да я не нужна ни тому ни другому! Фантазирую, мечтаю, прицениваюсь, а суровая правда жизни заключается в том, что я им не нужна! Какое горе! Все, жизнь не удалась. Лето, вечер, прохлада, розы пахнут, жасмин тоже, хочется обниматься, целовать, смотреть в глаза любимому, а я плетусь тут одна!»

И Лиза собралась всплакнуть. Но не успела. Так как у обочины мягко притормозил знакомый красавчик «шевроле».

Мгновенная радость, охватившая Лизу, едва она услышала шорох протекторов и короткий гудок автомобиля, сменилась разочарованием. Конечно, учитывая трагический Лизин вывод – «Никому не нужна!», появление хотя бы одного поклонника из двух возможных должно было исправить положение. Теперь ей не нужно горько оплакивать свое одиночество в великолепный летний вечер. Но, увы, поклонник оказался не тот.

– Елизавета! – вскричал господин Рудницкий, по пояс высовываясь из салона, как кукушка из часов. – Лиза!

Уж он-то точно дрожал от счастья!

– Я, – с трудом натянула на лицо улыбку Лиза. Она использовала для ответа лаконичное местоимение, так как в более длинном предложении почувствовался бы холод.

Черная надпись фломастером на визитке, сопровождаемая жирным восклицательным знаком! Просьба позвонить? Даже не просьба, а требование! Приказ отчитаться в получении букета. Так расценила эту надпись Лиза. Почему Руслан не вложил в цветы бумажку с романтическим четверостишием? Пусть не своим, а лермонтовским… А еще лучше – с изящным японским хокку? Почему он только исчеркал ламинированный прямоугольник черным фломастером? Почему черным? Неужели в природе нет других цветов? Ну, написал хотя бы синим или зеленым…

Как трудно угодить девице, которой вы не нравитесь!

– Я рад тебя видеть, Лиза! Ты получила цветы?

– Ой, спасибо! Розы прекрасны. Прости, что не позвонила тебе. Я собиралась! Но столько работы! Закрутилась, – затараторила краснощекая врушка. Потом Лиза умолкла и поморщилась. Она врала и была сейчас себе противна. Ну почему она должна врать?! Почему она должна делать то, что ей неприятно? Она ненавидит неискренность, ложь! Ей приходится врать из-за него! Из-за его дурацкого букета! Зачем он прислал ей эти чертовы розы?

– Садись?

– Что ты! – отшатнулась Лиза. – Не хочу! На улице так хорошо.

Руслан захлопнул дверцу. Автомобиль заурчал, плавно отъехал на десять метров и остановился в месте парковки. Вновь появившийся Руслан махнул в воздухе рукой с брелком, включая сигнализацию, и пошел навстречу Лизе, улыбаясь и чуть ли не раскрыв объятия.

– Прогуляемся?

– Классная идея! – с досадой кивнула Елизавета.

– Можно я закурю?

– Да ради бога!

– Не помешаю тебе наслаждаться запахами цветов? Тут здорово пахнет.

– Кури, кури, – махнула рукой Лиза. – Люблю, когда от мужчины пахнет хорошими сигаретами.

– Правда?

– Угу.

«Тем более что ароматы цветов вряд ли прорвутся сквозь плотное облако его дорогого одеколона. Что за вода? А, Пако Рабанн, мужская линия… Х-м, я это люблю… Надо же, и туалетная вода у него первосортная. Всем хорош… Хорош до отвращения! Лиза!!! Перестань! Что с тобой? Что за брюзжание? Что мне надо? Вот рядом красивый молодой человек, высокий, стройный. Хорошая стрижка: сзади открывается крепкая загорелая шея, а блестящая челка падает на правый зеленый глаз. А левый глаз, заметьте, тоже зеленый. Отличная сигарета в красивых, сильных пальцах. Кабальеро приятно пахнет дорогой туалетной водой. И у него море денег. А я всем недовольна! Как не стыдно! Пре-кра-ти! И хватит морщиться при каждом его движении. Я к нему несправедлива».

– Ты не обиделся, что я не позвонила? Ты хотел, ждал? – спросила Лиза. Теперь ее голос звучал почти ласково – она уже искренне раскаивалась в необоснованной антипатии к бизнесмену.

– Ждал. Но разве я могу на тебя обижаться, Лиза? Только о тебе и думаю.

– Так сразу? Едва познакомившись?

– Не знаю, но ведь так бывает. Увидел – и потерял голову.

– Удивительно.

– Я и сам… в восторге и ужасе. В ужасе – потому что впервые испытываю подобный натиск ошеломляющих чувств. В восторге – потому что все это чрезвычайно приятно. Лиза, Лиза! Что ты со мной сделала!

Лиза посмотрела на бизнесмена с легким недоумением. Она пришла к некоторым выводам. Первое – в школе по русскому у господина Рудницкого была пятерка. Он свободно оперировал единицами речи (а в трудовой биографии Лизы встречались клиенты, которым для поддержания связи с внешним миром хватало двух выражений – «конкретно» и «ну, ты понял», остро приправленных нецензурной лексикой). И второе – мальчик сбрендил. То есть спятил. Спрыгнул. Крыша съехала. Башню сорвало. Шалаш сдуло.

– Пользуясь случаем, Руслан, хотела бы обсудить вопросы, касающиеся твоего офиса, – перескочила на безопасную тему Елизавета. Она приняла официальный тон, сделала деловое и озабоченное лицо.

Руслан подавил вздох.

– Да. Раз мы встретились, – повторила Лиза. – Все так удачно складывается.

– Несомненно, – покорно кивнул Руслан. – Давай обсудим. Вопросы.

Кажется, он согласился бы и на лекцию о синтезе гормонов в супраоптическом и паравентрикулярном ядрах гипоталамуса, лишь бы продолжать неторопливую прогулку по Оранжевому бульвару под руку с симпатичной малышкой.

– У меня появилось несколько идей… Сейчас. Постой.

Лиза порылась в портфеле-планшете и достала пару эскизов.

– Смотри. Как тебе подобная гамма?

Руслан довольно долго молчал, разглядывая картинки. Лиза ждала гневного протеста. Вообще-то она переусердствовала с цветом. Кроваво-красные стены и черный кожаный диван – мрачноватый интерьерчик! Как раз для триллера, где орудует маньяк-убийца. В первые десять минут фильма он убивает на кожаном диване первую жертву, хитроумно используя в качестве орудия убийства зубочистку. В следующие полчаса зловещие кроваво-красные стены становятся свидетелями еще трех преступлений. И так далее.