Эллинистический период характеризуется господством Македонии и беспрецедентной экспансией греческой цивилизации на Восток. Не будем забывать, что македоняне, несмотря на их неотесанность, тоже были греками. Каким бы жестоким и брутальным ни было их господство, оно никогда не представляло собой кровожадной, однородной, централизованной и монолитной диктатуры. Во многих отношениях оно допускало непоследовательные подходы, различные формы свобод и автономий, а иногда и значительные привилегии. Некоторые города оставались независимыми, другие получали статус союзных или статус подданных. Это не мешало им на протяжении всего периода участвовать в бунтах, заключать тыловые альянсы с Египтом Птолемеев или Сирией Селевкидов, а также вести сложные игры за влияние среди различных греческих союзов. Несмотря на это экономический и культурный обмен никогда не прерывался. Помимо поверхностных подходов к политическим вопросам, эллинистическую эпоху отличали интенсивные долгосрочные тенденции, которые в равной степени присутствуют в современном европейском обществе. В первую очередь, культурные обмены были обоюдными: происходила как эллинизация Востока, так и – симметрично – ориентализация Греции. Влияние восточных традиций и обычаев сказалось на греческом обществе по крайней мере в двух важных аспектах: оно ослабило демократию и способствовало превращению городов-государств в авторитарные олигархические режимы.

В отличие от так называемого просвещенного деспотизма – часто встречавшейся модели, когда один человек монополизировал власть, но при этом получал поддержку народа, – монархия восточного типа не предполагала народного представительства. Это даже не искаженная версия демократии. «Восточный деспотизм», как его позже назовут, вытекает не из низов, а сверху, ведя происхождение от богов и судьбы, что позволяло ему покорять соперников. Он опирается на олигархическую социальную базу, состоящую из богатых землевладельцев, высокопоставленных чиновников, крупных торговцев и финансистов.

Вторая глубокая трансформация связана с экономикой. Глобализация торговли и быстрый доступ к азиатским рынкам, последовавшие за завоеваниями Александра, привели к тем же последствиям, какие в Европе вызвали великие открытия или падение Берлинской стены в 1989 году. Они спровоцировали мощный прилив. Прежде всего, экономический центр тяжести переместился на Восток, из Греции в Александрию и Антиохию, в то время как Родос стремился заменить порт Пирей как узел международных морских перевозок.

Этот же процесс наблюдается вот уже тридцать лет, при этом равновесие постепенно меняется: центр тяжести мировой экономики отклоняется в сторону Азии – сначала к Японии и «азиатским тиграм», затем, с 2000 года, к Китаю и Вьетнаму. С IV века до н. э. Александрия, Родос и Антиохия были для эллинского мира тем же, чем сегодня для мировой торговли являются Шанхай, Сингапур и Йокогама. Новый порядок естественным образом повлек за собой глубокие социально-экономические изменения. Это привело, в частности, к массовому перемещению центров производства на Восток. Производство греческих ваз переместилось на восток от Средиземноморья, в то время как греческая сельскохозяйственная экономика рухнула вследствие конкуренции египетской пшеницы, палестинских и сирийских вин.

Последовало всеобщее обнищание деревень, появление городских пролетариев, рост экономики и обострение политической нестабильности, в то время как безработные устремились на Восток в качестве переселенцев, моряков или ремесленников. Самые смелые записывались в наемники, что давало им право заниматься сельским хозяйством в новой стране проживания после прохождения обязательной военной службы. «Глобализация» греческой экономики привела к депопуляции и впечатляющему росту неравенства в греческих городах-государствах, где массам бедных граждан приходилось сталкиваться лицом к лицу с богатой, надменной, космополитичной, становившейся все менее «патриотичной» и все более безразличной к будущему своих городов элитой. Города также пережили характерную для «либеральных» обществ эволюцию, состоящую в переходе от общественного блага к частному благу, от производства товаров к финансам, от сельского хозяйства к торговле, от государственного сектора к частному, от государства к мультинациональной корпорации, от меркантилизма к свободному обмену, от кольбертизма к неолиберализму и оттуда к ускорению приватизации государственных служб и экономики в целом, что обосновывалось теориями корпорации экономистов, которые с тех пор одержали верх над философами.

Этот переход от государственной власти к частной, который затронул даже армию, приостановив призыв и вынудив прибегать к помощи частных наемников, типичен для современного западного мира. Но его можно было наблюдать и в то время, когда классическая Греция была в упадке, а эллинистические царства процветали. На политическом уровне греки явно стремились отреагировать на эти тектонические изменения и ощущение эфемерности лидерства, но не смогли ни порвать со своими корнями, ни достичь объединения, которое позволило бы им восстановить былое влияние. После смерти Александра эллинский мир был разделен на три более или менее равноценные державы: Птолемеевский Египет, Сирию/Месопотамию Селевкидов и Грецию под влиянием Македонии. Все три постоянно находились в состоянии войны. После 280 года до н. э. основными соперниками были Птолемеи и Селевкиды, при этом и те, и другие пытались подкупить или привлечь греков на свою сторону. Греция, в свою очередь, также была разделена на три противоборствующие региональные державы во главе с македонскими царями, которые пытались сохранить власть над греками, организовавшими два соперничающих союза: Ахейский, центром которого были Пелопоннес и Коринф, и Этолийский, объединявший города и народы Центральной Греции. Образование этих союзов, или конфедераций, уходит корнями в историю Греции, к созданию во время Пелопоннесской войны Афинского и Спартанского союзов. Последним предстояло сыграть ведущую роль в послевоенный период, который в условиях упадка, последовавшего за взлетом кампаний Александра, закончился завоеванием римлянами и клинической смертью Древней Греции в 146 году до н. э.

Эти попытки федеративного объединения явно напоминают Римский договор 1957 года и создание Европейского сообщества. Они выполняли одновременно экономическую и политическую функцию, смысл которой состоял в том, чтобы противостоять попыткам иностранного вторжения и сохранить греческую самобытность и независимость. Греко-римский историк Полибий, горячий ахейский патриот, который был взят в заложники в Риме, точно описывает, как действовала ахейская конфедерация. Она мало чем отличалась от Европейский союза:

«Уже в течение предшествующего периода [до 250 г.] было предпринято несколько попыток объединить усилия городов Пелопоннеса, но никому не удалось убедить их, ибо вместо того чтобы стремиться к достижению свободы для всех, каждый город старался лишь усилить свою власть»[28].

Дени Руссель, который перевел Полибия, в свою очередь утверждает, что античный Ахейский союз, распущенный Александром в 324 г. и восстановленный в 280 г., чтобы изгнать тиранов и македонские гарнизоны, значительно расширился с присоединением Аркадии, Аргоса и Сикиона. Города-члены союза, «были сгруппированы строго на равных условиях в рамках sympoliteia (симполитии), другими словами, они оставались гражданами своего родного города, в то же время были гражданами Ахеи» (как и в Европейском союзе сегодня). Не похоже, что всем им была навязана абсолютно единообразная конституция, хотя тиранический или чрезмерно