Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надо идти делать работу, а я всё не могу отойти от племянницы.
Где-то около полуночи я видел мерцающую полоску, значительно толще, чем прошлой ночью, и она скользила к окну Леноры. Но окно было закрыто – я сам закрыл его на ночь, – и когда светящаяся полоска добралась до стекла, она не прошла сквозь него, а растеклась по поверхности с той стороны, превратившись в растопыренные пальцы, в ладонь кого-то невидимого, какого-то неведомого существа из недр леса. Эта призрачная рука прижалась к окну и застыла, а когда отняла пальцы от стекла, на её месте появилась надпись. Сверкающие буквы – сообщение для Леноры: „Приди в лоно семьи, дитя“.
Теперь я вижу: тёмные силы, заключённые в лесу, не похожи ни на что, с чем я сталкивался в своих изысканиях – да и вообще в жизни. В историях, которые я отыскал у нас в библиотеке и мог бы обнародовать, но которых не знает никто в округе и серьёзно никогда не примет, – так вот, в них рассказывается о человеке, приговорённом к смертной казни и повешенном в этом самом лесу несколько столетий назад. Тот мертвец, то есть не совсем мертвец, и живёт там по сей день.
Нет такой науки, которая объяснила бы его существование. Нет такой эмпирической формулы, чтобы извлечь из него эссенцию. Нет такой математической функции, чтобы предсказать его следующий облик, его силу или намерения. Это тёмная и загадочная субстанция, которая кормится горем живущих в Замке. А горя тут для неё предостаточно. Здесь всегда было много горя.
И просто укрыть горюющие сердца в стенах Замка не решение.
Решение – моя армия. Мне прямо не терпится вернуться к работе, внести уже оставшиеся поправки и увидеть воочию, как сбываются мои упования.
С первой зарёй я наконец смогу вернуться к себе в лабораторию, вернуться к самой крупной исследовательской работе за всю мою научную карьеру. Пусть среди утренних солнечных лучей, бьющих в окно с видом на лес, меня будет ждать мой луч надежды.
Лесному духу нас не одолеть».
Когда Ленора проснулась, рядом никого не было. В комнате стояла духота, хотя и не слишком сильная. Даже не глянув в сторону окна, Ленора поняла, что оно закрыто. Однако шторы, очевидно, были раздвинуты, так как в комнату лился яркий солнечный свет. Ленора сощурилась.
В дверь постучали, и вошла миссис Джонс с подносом. На её губах играла улыбка.
– Я тут придумала устроить тебе завтрак в постели.
– А откуда вы знали, что я уже проснулась? – проговорила Ленора и тут же почувствовала жуткую сухость во рту. Пить хотелось невыносимо.
– Да ведь уже начало одиннадцатого. Дай-ка, думаю, проверю. – Миссис Джонс подошла к кровати и опустила поднос на одеяло.
– А где дядя Ричард? – Ленора испугалась: сейчас окажется, что ей только приснилось, будто он сидел с ней. Одиночество донимало её в Замке больше всего, вряд ли она когда-нибудь к нему привыкнет.
По лицу миссис Джонс пробежала тень.
– Он у себя в лаборатории. – Кухарка отошла к окну и принялась поддёргивать шторы. – Уже работает.
– Он даже не зашёл проведать меня.
Миссис Джонс резко обернулась, нахмурившись.
– Детонька, он тут всю ночь просидел.
Внутри у Леноры разлилось приятное тепло, и она опустила глаза на поднос. Мутная пелена мешала разглядеть, что на нём, но по запаху похоже было на кексик – наверное, черничный. Когда картинка прояснилась, Ленора увидела, что угадала.
Миссис Джонс снова отвернулась к окну.
– Хороший денёк, – пробормотала она. – Вообще-то мы планировали на сегодня поездку в город, но после вчерашней истории с… – О на не договорила, и Ленора заметила, что плечи миссис Джонс слегка ссутулились.
– Кострищем, – подхватила Ленора. Слова давались ей трудно, в горле стоял ком. Она сглотнула, но ком остался.
– Да-да, – обернулась миссис Джонс. – Прости меня, золотце. Я совсем не подумала, что…
– Я и сама не знаю, с чего вдруг… – залепетала Ленора; слова дрожали и как-то неловко сыпались.
Миссис Джонс в одночасье оказалась рядом.
– Ты прошла нелёгкое испытание, – ласково проговорила она, поглаживая Ленору по волосам. Девочка кивнула. – Мне нужно было хорошенько подумать, прежде чем вести тебя туда.
– Это всё сажа, – буркнула Ленора. – И копоть.
Миссис Джонс гладила и гладила её по голове.
– Я просто удивилась, когда увидела, – добавила Ленора.
– Больше ты её не увидишь, – заверила миссис Джонс. – Твой дядя решил перенести кострище за территорию особняка. Теперь сжигать всякий мусор будут в другом месте.
– Да не надо, – закачала Ленора головой. Перенести кострище? Из-за неё?
Кухарка махнула рукой.
– Твой дядя очень расстроился из-за того, что с тобой случилось.
– Простите, – машинально произнесла Ленора. – Я не хотела доставить неудобств.
– Ты ни в чём не виновата, золотце. – Миссис Джонс потрепала её по щеке, уронила руку. Подтолкнула поднос поближе к Леноре: – Я знаю, ты голодная. Попробуй перекусить. – Она встала и направилась к двери.
– А вы со мной не посидите? – спросила Ленора. – Тут так одиноко.
Миссис Джонс обернулась и ненадолго застыла с полуоткрытым ртом. Посмотрела на Ленору, обвела взглядом комнату, кровать, снова остановилась на Леноре. Затем кивнула:
– Конечно-конечно.
И она опустилась в кресло с подлокотниками, в котором, кажется, сидел ночью дядя.
Пока Ленора молча ела, миссис Джонс то и дело высказывалась насчёт погоды («В этом году весна ну очень солнечная, заметила?»), жары («У нас тут в Накодочесе иногда такое пекло, прямо как в духовке»), планов на день («Может, тебе бы отдохнуть сегодня, посидеть в библиотеке? Хорошая книжка, она чудеса творит – глядишь, и дух будет здоров, и тело…»).
На самом деле Ленора хотела одного: побывать у дяди в лаборатории. Но об этом она не решалась попросить.
Черничный кексик оказался самое то – сладкий, с влажной пропиткой. К радости Леноры, на подносе их было два.
Может, пока она здесь, стоит поучиться у миссис Джонс готовить. Правда, не очень хочется: готовка Леноре никогда не нравилась, даже когда мама звала её на кухню, чтобы она смотрела и училась. В этом году, раз Леноре исполнилось двенадцать, ей предстояло самостоятельно приготовить целый ужин на всех. Раньше она со страхом ждала наступления этого момента.
