– Даже так, что два брата расстались? – Слово за словом в голосе Леноры всё отчётливее проступал гнев. Что ж за трагедия такая? Почему никто ей ничего не рассказывает?

Миссис Джонс молчала.

– Мой дядя что, преступник? – В груди у Леноры что-то взволнованно затрепыхалось, будто там подрагивал листок бумаги на ветру.

Миссис Джонс прыснула.

– Не-ет, – протянула она и снова рассмеялась.

– Тогда в чём дело? – вопрос прозвучал значительно громче, чем Ленора того хотела. Слова ударились о стены и, отскочив рикошетом, тяжело опали на пол.

Миссис Джонс снова потупила глаза.

– Я бы хотела это знать, – прибавила Ленора, уже потише.

Кухарка всё ещё не смела поднять на неё взгляд.

– Хм, ну… – начала она. Затем сняла ещё одну книгу с полки и добавила в стопку на столике. – Если вечно раскапывать тайны, можно откопать отнюдь не самое приятное.

Ленора даже не знала, что ответить.

Что ж отвечать, когда это сущая правда?

От чтения, а точнее, от дрёмы над книгой, Ленору оторвал голос миссис Джонс. Вообще-то она не собиралась дремать, но когда кухарка оставила её в библиотеке одну, она рухнула в кресло и принялась думать.

А теперь выходит, что она проспала драгоценную возможность отлучиться, и из коридора уже доносятся голоса.

Миссис Джонс стояла в дверях той самой комнаты, которую Ленора мысленно окрестила дядиной лабораторией. (Она даже решила нарисовать карту Замка, чтобы вести учёт всех новых комнат и зал, а не позволять им беспорядочно крутиться в голове, как случайным кусочкам мозаики.) Кухарка разговаривала с кем-то, должно быть, с дядей Ричардом, больше ведь здесь никто не жил.

Ленора встала и тихохонько подкралась к двери. Выглянула наружу в затемнённый коридор. Поначалу различить что-то было трудно, но когда глаза привыкли к полумраку, Ленора разглядела дядю: он стоял, прислонившись плечом к двери, которая вела, да-да, в пресловутое восточное крыло Замкового особняка. Он зачарованно смотрел перед собой, и глаза его светились, как звёзды.

– Так вы что-то обнаружили? – спрашивала миссис Джонс.

– Я обнаружил интереснейшее дерево, – говорил дядя. – Я бы даже сказал, сверхъестественное. А почва вокруг него… – он говорил тихо, но возбуждение в голосе так и плескалось через край. Левая рука поминутно хлопала по ноге, а тростью дядя то и дело отстукивал то, что сказать не решался.

– Прямо-таки сверхъестественное, – повторила миссис Джонс, даже не стараясь скрыть скепсиса в голосе. По крайней мере, Леноре он был очевиден.

Видимо, дядя Ричард тоже его уловил.

– Вы мне не верите, – произнёс он, и его горящие глаза сузились в щёлки.

Миссис Джонс не ответила.

– А Джону бы поверили?

У Леноры перехватило дыхание. Это он о папе? Стараясь не проронить ни слова, она вовсю буравила взглядом спину миссис Джонс, которая заметно напряглась.

– Потому что Джон в это верил. Он сам видел. Он знал… – Голос дяди Ричарда надломился, и он не закончил.

Ленора с трудом сглотнула. Что же такое знал её папа?

– Он любил лес, – хрипло, с возмущением произнесла миссис Джонс. – Он бы никогда…

– Он пытался предупредить меня, – прервал её дядя. – А я его не послушал.

Повисло молчание, тяжёлое от груза невысказанных слов – нерассказанной истории, содержание которой Ленора даже в самых общих чертах не могла разгадать.

– Это дело всей моей жизни, – послышался дядин голос. – И оно сработает. Я разобью Проклятие. И верну его домой.

Миссис Джонс отвернула голову, вскинув подбородок, и даже в полумраке коридора Ленора разглядела, как он дрожит. Женщина подобралась, пристально посмотрела в глаза дяде Ричарду, затем опустила лицо.

– Да, сэр.

Она уже поворачивалась, чтобы уйти, и Ленора отскочила прочь от двери. На цыпочках она метнулась через всю комнату к креслу, в котором читала, и бухнулась в него. Схватила начатую книгу – оказалось, забыла вложить закладку на то место, где остановилась. А ведь заботливая миссис Джонс заранее положила ей на столик специальные тесёмочки, чтобы закладывать страницы. Ленора терпеть не могла, когда забывала вложить закладку: нет ничего хуже, чем искать потом, где остановился.

Недолго думая, она раскрыла книгу на случайном месте и притворилась, что читает.

Едва переступив порог библиотеки, миссис Джонс ахнула. Ленора подняла глаза и увидела, что бедная женщина остановилась как вкопанная и держится за грудь.

– Миссис Джонс! – воскликнула Ленора. – Что случилось?

Что она сделала не так?

Кухарка испустила громкий вздох и шагнула в комнату, наведя указательный палец на Ленору. Та сидела ни жива ни мертва. Да что она такого натворила?

– Ради всего святого, скажи мне, почему ты выбрала это кресло? – выдавила в конце концов миссис Джонс.

Ленора боязливо оглядела дорогую зелёную обивку своего кресла.

– Ну, оно… – Больше всего на свете она боялась сейчас ляпнуть что-нибудь не то. – Оно показалось мне удобным. И ещё оно зелёное. – Она вцепилась пальцами в подлокотники. – Извините.

– Нет-нет, – спохватилась миссис Джонс. Она тряхнула головой, и седые волосы закачались. – Ты ни в чём не виновата, золотце. Просто… – Очевидно, ей не хватало слов. Она пробежала пальцами по щеке – то ли в поисках мысли, то ли готовясь уже утирать слёзы, подступившие, наверное, к глазам; от её одежды тепло пахло свежим хлебом. – Просто Бобби тоже всегда читал именно в этом кресле. Он каждый день читал, с утра до обеда. – Голос её звучал хрупко, будто норовил оборваться в каждую секунду. Она слабо улыбнулась. – Я когда вошла, гляжу – передо мной его призрак.

Ленора опустила глаза на книгу, которую держала в руках.

– Ну вот точно он взял да и вышел из леса, и… – миссис Джонс опять нервно и резко втянула ртом воздух. Ленора метнула на неё взгляд. Вид у кухарки был совершенно оторопелый, и Ленора понимала почему. Миссис Джонс тоже до сих пор не смирилась с утратой – просто не могла смириться.

– Значит, Бобби ушёл в лес?

– Не надо было мне ничего говорить, – расстроилась миссис Джонс. Плечи её поникли. – Вечно я всё порчу.

– Так дядя поэтому не хочет, чтобы я заходила в лес? Потому что там случилось что-то плохое с Бобби?

Миссис Джонс встретила её взгляд и долго не отводила глаз. В конце концов проговорила:

– Бобби ушёл в лес и так и не вернулся.

Камень на душе у Леноры потяжелел.