И поэтому, вместо того чтобы отступить, я делаю шаг вперед, подставляя подудар голову Этот финт представляет опасность для обоих. Если я ошибусь в долях секунды, а он будет точен, я подучу удар в глаз. С другой стороны, лоб — довольно жесткая поверхность и бить человека по голове опасно. Если он изо всех сил ударит меня по лбу, то рискует сломать себе пальцы.

Он пытается изменить направление удара, но в полной мере ему это сделать не удается, и он попадает мне в надбровную дугу. Кожа лопается, и глаз заливает кровь. Выглядит все очень живописно, однако на самом деле травма незначительная. И Ким не останавливает схватку. Более того, мне кажется, что я различаю звук его хихиканья. Впрочем, я настолько сосредоточен, что у меня нет возможности в этом убедиться.

Боль в руке сбивает ритм Ястреба. А я продолжаю держаться.

И тогда уготованная мне засада превращается в мое преимущество — хотя Ястреб еще этого не понимает. Возможно, потому, что его пьянит вид моей крови.

И оттого что ему трудно сориентироваться, он продолжает пытаться — в соответствии со своим планом — нанести мне удар по колену. Но я нахожусь слишком близко от него и продолжаю двигаться так, что в результате наши ноги оказываются вплотную друг к другу. Затем я поворачиваюсь, добавляя собственные усилия к тем, что уже приложены им, и падаю, перебрасывая его через себя, после чего мгновенно вскакиваю и придавливаю его коленями. Я ударяю его по липу «тигриной лапой» и прикасаюсь к его векам.

Ким хлопает в ладоши и останавливает схватку. Мы встаем и кланяемся друг другу. Мое лицо залито кровью. У Ястреба ноет рука. Ким выходит. У него есть другие дела. Кажется, он считает, что этот бой должен был меня чему-то научить. Или книга. Или его дзен-буддистская история. Или все это вместе взятое. А если я чего-то не понял, то это уж моя вина, а не учителя, который сказал все, что мот. А может быть, я его достал своими дурацкими вопросами и он просто решил проучить меня, чтобы я от него отвязался. Короче — целый веер возможностей.

— Ты что думаешь, ты такой крутой? — говорит Ястреб.

— Достаточно крутой, — отвечаю я.

— Ну, уж не круче меня, — говорит он. — Если бы я тебя уложил, ты бы узнал, что такое Ястреб.

— Очень может быть, — отвечаю я.

И вдруг он расплывается в улыбке. У него широкий рот и большие зубы, что делает его улыбку особенно дружелюбной.

— Да пошел ты, Джо, ты ведь все равно прав, — говорит он и делает старомодный братский жест приветствия: кулак, локоть, плечо. Я был во Вьетнаме и знаю, что там его делали все черные братишки. Мой способ исполнения этого ритуала так же устарел, как и способ Ястреба. Сегодня все жесты выполняются пальцами, означая принадлежность к той или иной банде. Да что я буду рассказывать, вы наверняка уже видели это в кино.

Я возвращаюсь домой.

Мэгги собирается на какую-то ответственную вечеринку.

Ее устраивает Йон Питерс, недавно нанятый фирмой «Сони» в качестве главы «Коламбия-Пикчерс».[22]Говорят, что его зарплата составляет 2,7 миллиона долларов плюс доход с проката и голливудские надбавки. В Голливуде есть несколько тысяч человек, которые могут сказать «нет», и несколько сотен, чье одобрение будет многое значить при принятии решения. И всего лишь горстка тех, кто может сказать «да» — и на картину будет потрачено от двадцати до сорока миллионов долларов. Таких людей не больше пятнадцати. И все они должны были быть у Питерса.

Мэгги приглашает своего парикмахера, которого зовут Фредо. И я в течение нескольких минут наблюдаю незаметно для них обоих, как он работает. Он что-то болтает о сексуальной жизни голливудских звезд и тоже упоминает о песчанке — причем клянется и божится, что слышал эту историю от своего приятеля, который стрижет доктора, извлекшего эту тварь.

— Фредо, заткнись и сделай меня красивой, — обрывает его Мэгги. Как будто она и так не красива!

В зеркале я замечаю на ее лице страх и выхожу из комнаты.

Через некоторое время Мэгги спускается вниз. Вид у нее сногсшибательный. Волосы, макияж, платье, туфли — все идеально. Я плохо разбираюсь в платьях, но это какое-то особенное и явно сшито на заказ, к тому же настоящим мастером. При всей своей простоте оно выгодно подчеркивает каждое движение, заставляя замечать то форму груди, то длину ног, то округлость бедер.

Я, в отличие от нее, выгляжу не лучшим образом: хромаю, под глазом у меня синяк, а бровь залеплена лейкопластырем. При виде меня на ее лице появляется встревоженное выражение, и она, опасаясь прослушки, включает музыку, после чего спрашивает, все ли со мной в порядке. Я говорю — да, не углубляясь в историю, происшедшую в тренировочном зале, поскольку до сих пор сам до конца в ней не разобрался. Что означает фраза: «Стратегия позиционирования не согласуется с реальностью и противостоит иллюзиям»?

— Я бы предпочла, чтобы у тебя был более презентабельный вид, — говорит она.

— Но я же твой телохранитель. И мой вид вполне соответствует этой должности.

— Не смешно.

— А по-моему, очень даже.

— Можно прикрыть это макияжем.

— Мэгги, ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Ты потрясающе выглядишь.

— Я похожа на богиню? — спрашивает она. — Я не шучу. Быть просто красивой недостаточно. Мне это как-то сказал мой первый директор по кастингу. «Быть красивой недостаточно, крошка. Каждая десятая женщина красива. Но у тебя хорошее тело» и я мог бы устроить тебе кое-что с обнаженкой». — «Спасибо, — ответила я, — большое спасибо, но мне это не надо». — «Поменьше выпендривайся, детка, — заметил он. — Если этим занимались Мерилин и Бесинджер, то тебе и подавно нечего нос воротить», А потом добавил: «Ты еще вернешься. Через полгода, год или два ты придешь и согласишься. Пока». Кто бы мог подумать, что люди способны на такие грубые штампы!

— И ты вернулась?

— Нет. Клянусь тебе.

— Да и что могло тебя заставить?

— Разве я произвожу впечатление женщины, за привилегию подсматривать за которой люди будут платить деньги? За то, чтобы посмотреть на форму моих грудей? К тому же в то время я еще не сделала себе пластической операции, а значит, они не могли соперничать с грудями Мелани Грифит. Неужели я похожа на женщину, в которую хочется вкладывать миллионы долларов? Неужто я настолько сексапильна?

— Хороший вопрос. Хотел бы я знать на него ответ, — откликаюсь я.

— Да пошел ты к черту, Джо, — говорит она, но губы ее улыбаются.

Все напоминает фильм «Вверх и вниз по лестнице».

Нас, шоферов, отсылают в отдельное помещение, предназначенное для приезжей обслуги, где обмениваются сплетнями и слухами. Но выслушивание их входит в мои служебные обязанности. Поскольку вечеринку устраивает Питерс, а он в городе сравнительно недавно, все, естественно, предпочитают обсуждать именно его. Однако слухи по преимуществу довольно старые: о том, как он послужил прототипом для персонажа Уоррена Битти в «Шампуне» — парикмахера-гетеросексуала, который переспал в Лос-Анджелесе со всеми, включая Нэнси Рейган.[23]Здесь же присутствуют несколько женщин-водителей. И одна из них замечает: