«Нож», — вспомнил он и, оставив рюкзаки с одеждой, переключился на другие сумки. Эрик открывал их по очереди и выкладывал все содержимое на пол. В этих сумках было много чего интересного. Камера, полдюжины блокнотов на пружинах — путевые журналы. Все они были исписаны. Судя по почерку, их вел мужчина, чернила были синие или черные, иногда встречались и красные. Эрик никак не мог понять, на каком языке сделаны все эти записи: возможно, на немецком или каком-нибудь скандинавском языке. Еще в этих сумках Эрик нашел доску для игр в карты, аптечку, тюбик солнцезащитного крема, пару темных очков, баночку из-под витаминов, пустую фляжку, карманный фонарик… Казалось, там было все, кроме ножа.

Эрик вылез из палатки, держа в руках фонарик. Относительно свежий воздух, по сравнению с духотой, царившей в палатке, и яркое солнце заставили Эрика на секунду зажмуриться и приостановиться. Придя в себя, он попытался включить фонарик, но тот не работал. Он потряс его и попробовал еще раз, но все равно ничего не получилось, и Эрик выбросил его.

Вдруг Пабло прекратил стонать, но совсем ненадолго, всего лишь на несколько секунд. Эта короткая тишина была еще мучительнее стонов.

Матиас появился из оранжевой палатки со второй масляной лампой, большим ножом и аптечкой в руках. Он и Джеф начали поспешно вырезать обожженные соком растений куски веревки. Они работали очень слаженно и быстро: Матиас вырезал испорченные куски, Джеф снова связывал веревку, стараясь сделать узлы как можно крепче и надежнее. Эрик стоял рядом и наблюдал, чувствуя себя лишним и каким-то глупым. Он же мог принести аптечку из синей палатки или хотя бы проверить, что в ней было. Почему-то, находясь внутри палатки, ему это не пришло в голову. Он хотел помочь Пабло, но никак не мог собраться с мыслями, прийти в себя после полученного шока. Эрик чувствовал, что должен что-то делать, но не мог заставить себя сойти с места и начать помогать друзьям. Он стоял и смотрел в одну точку. Стейси и Эмми чувствовали себя так же, как и он: напуганными, беспомощными, остолбеневшими от шока. Все они наблюдали за работой Джефа и Матиаса и понимали, что пора что-то делать; ждать больше нельзя.

— Я пойду, — сказал Эрик, даже не осознав, что в его словах не было смысла. Он попытался выйти из ступора, в котором находился, пытался начать хотя бы говорить. — Я спущусь за Пабло и вытащу его.

Джеф взглянул на него. Казалось, он был очень удивлен этими словами.

— Ладно, — проговорил он. — Я могу это сделать.

Голос Джефа был настолько спокойным и невозмутимым, что их смысл Эрик даже не сразу понял. Ему потребовалось время, чтобы перевести эти спокойные слова на их теперь уже родной язык страха и ужаса. Поняв смысл услышанных слов, Эрик помотал головой.

— Я легче, — сказал он, — и знаю его лучше.

Джеф обдумал эти аргументы и нашел их довольно разумными. Он пожал плечами.

— Мы свяжем канат, — сказал он. — Спустим тебя, ты привяжешь Пабло покрепче, и мы поднимем его. А потом тебя.

Эрик кивнул. Этот план казался таким простым, естественным и легко выполнимым, что вселял в Эрика надежду и уверенность.

Пабло перестал кричать. Секунда, две, три… и крики возобновились.

— Поговори с ним, Эмми, — сказал Джеф.

Эмми, казалось, была напугана этим предложением.

— Поговорить с ним? — переспросила она.

Джеф махнул рукой в сторону шахты.

— Наклонись над ямой, чтобы он видел тебя и понял, что мы не бросили его.

— А что ему сказать? — спросила Эмми.

— Да не важно, он все равно не поймет. Главное, чтобы он слышал твой голос.

Эмми подошла к шахте, опустилась на колени и наклонилась над пугающей ее темнотой.

— Пабло! — позвала она. — Мы сейчас поможем, вытащим тебя. Эрик спустится, и мы поднимем тебя.

Она продолжала в том же духе, описывала, что сейчас происходит наверху, в подробностях рассказывала, что ребята делают, чтобы спасти его. Через несколько минут Пабло перестал стонать. Джеф и Матиас уже почти закончили чинить веревку. Джеф завязал последний узел и кинул один конец веревки Матиасу. Они сильно потянули ее в разные стороны, чтобы проверить на прочность. Теперь этот канат состоял из пяти кусков, связанных вместе. Хотя узлы на вид были не очень крепкими, Эрик предпочитал не думать об этом. Он понимал, что сейчас надо делать все на одном дыхании. Потому что если начать размышлять об узлах, прочности веревки, верности их плана, то он откажется лезть в шахту.

Матиас уже наматывал веревку на катушку и прикреплял ее к лебедке, еще раз перепроверяя узлы. Потом Джеф помог Эрику надеть веревку и потуже завязать ее.

— Все будет хорошо, Пабло! — кричала Эмми. — Эрик идет к тебе, сейчас мы поднимем тебя!

Стейси зажгла вторую масляную лампу и отдала Эрику. Тусклый свет еле-еле пробивался сквозь ее толстое стекло.

Эрик уже стоял около шахты и, не отрываясь, смотрел в темноту, которая через несколько мгновений поглотит его. Матиас и Джеф были около катушки и держали веревку. Все было готово. Теперь предстояло самое сложное — сделать первый шаг, шаг в пустоту и неизвестность. Эрик чувствовал, что не готов к этому, страх сковывал его тело и сознание. Но одна мысль о том, что обратного пути нет, подталкивала его спуститься в эту бездну. Он ведь уже надел веревку, подошел к шахте, теперь он не имел права отступать… еще одно мгновение — и он шагнул… И вот, скрипя, лебедка уже начала разматываться и опускать его в глубь подземелья… все ниже и ниже…

Когда Эрик был на глубине примерно десяти футов, стало холодать. Мурашки побежали по его телу. Каждой клеточкой Эрик чувствовал, что не хочет спускаться дальше. Он уже пожалел, что не пустил сюда Джефа. Однако, несмотря на все эти мысли, Эрик продолжал спускаться, сантиметр за сантиметром приближаясь ко дну шахты.

Несколько длинных досок поддерживали стены шахты. Они напоминали шпалы на железной дороге. Спустившись еще на пару футов, Эрик, к своему удивлению, увидел просвет в стене — один туннель в стене уходил перпендикулярно направлению его спуска. Эрик приподнял лампу и посветил, чтобы разглядеть получше, что это такое. При тусклом свете стало ясно, что в шахте было ответвление. Оттуда тянуло холодным влажным воздухом, который чуть было не задул лампу.

— Там еще одна шахта, — крикнул он ребятам. Но это было бесполезно, потому что эхо уносило его голос в глубину. Теперь стены этого подземелья были выложены камнями, которые почти полностью оказались покрыты все теми же коварными растениями. Эрик поднял голову. Там, наверху, он увидел Эмми и Стейси, за ними было лишь голубое небо, такое далекое и недоступное.

Веревка начала качаться, как маятник, огонь лампы колебался на сквозняке подземелья. От этих движений Эрику казалось, что движутся сами стены. У него начинала кружиться голова. Вскоре Эрика стало тошнить. Чтобы успокоиться и остановить этот приступ, он старался смотреть вниз, в темноту, откуда доносились слабые стоны Пабло. Эрику казалось, что он уже опустился довольно глубоко, а грека все еще не было видно. Интересно, как глубоко упал Пабло? Может, футов на пятьдесят или больше. Как только Эрик подумал об этом, темнота начала расступаться, и вдалеке он различил бледно-голубую футболку грека и его белые ботинки. Хотя видно было еще совсем плохо, но по крайней мере теперь он ощущал приближение дна.