Тянулись мгновения, сердце отбивало удар за ударом. А потом Оррен плюнул в грязь и злобно, испугано скривился.

– Да хер с ним! – буркнул он, мотнул головой и повернул обратно к мосту.

Виллет еще чуть помедлил, развернулся к Адер и злобно толкнул ее в грязь.

– Мокрощелка тухлая, – прорычал он и, озираясь через плечо, бросился следом за приятелем.

Лехав задумчиво смотрел на распластавшуюся в гнусной жиже Адер. Помогать ей он и не думал.

– Спасибо, – выговорила она.

Адер поднялась на колени и с трудом выбралась из грязи, безнадежно пытаясь отряхнуть платье.

– Во имя богини, благодарю тебя.

– Если ты врешь, – ответил солдат, – если ты не паломница, а просто прикрылась именем Интарры, я сам отберу твои монеты и не поленюсь сделать крюк через весь город, чтобы вернуться на это самое место и оставить тебя Виллету с Орреном.

Кости говорили достаточно красноречиво. Широкие переходы и узкие комнатки приюта были усыпаны костями – детскими скелетиками, сотнями и сотнями скелетов: одни принадлежали почти подросткам, другие – младенцам с ребрышками тоньше Каденова мизинца. Годы перемололи и раскрошили большую часть, но сохранилось довольно маленьких фигурок – по углам и в коридорах или цеплявшихся друг за друга под лестницами, – чтобы рассказать о пронесшемся здесь внезапном и невообразимом ужасе.

Каден пытался расспросить Тана, но Валин торопил их наверх, да и старший монах после непонятной заминки перед входом, казалось, спешил на последний этаж, к ожидавшим там кента. Кадену, и на лестнице продолжавшему расспросы, Тан ответил пустым взглядом.

– Думай о настоящем, – изрек он, – не то канешь в прошлое.

Все поднимаясь, Каден старался последовать его совету: высматривал таящуюся опасность и неожиданные угрозы, пытался плыть в струе мгновений, словно лист по реке, но взгляд поневоле все обращался к скелетам.

В памяти пузырями всплывала полузабытая история Атмани – блестящей империи, основанной личами и сокрушенной их же безумной алчностью. Рассказывали, что они, впав в безумие, стирали с лица земли целые города, но их империя, если детские воспоминания не обманывали Кадена, не выходила за пределы Эридрои. Ее границы лежали в тысячах миль от Костистых гор, к тому же атмани правили спустя тысячелетия после исчезновения кшештрим. Перешагивая через очередной распростертый скелет, он уставился на крошечную, сжатую в кулачок руку.

«Может, болезнь? – уверял он себя. – Что-то вроде чумы».

Только жертвы чумы не прячутся в чуланах и не баррикадируют двери. Чума не рубит надвое маленькие черепа своих жертв. Кости были древними, но, переступая через скелеты, Каден понемногу разбирал их историю. Никто не пытался вынести тела, сложить их для сожжения или погребения, как бывает, если после бойни остались выжившие. И даже сквозь бездну времени он распознавал панику внезапного нападения.

В памяти неотступно вставал Патер – мальчишка, зажатый в латной перчатке Ута, кричащий Кадену: «Беги!» – даже на острие широкого клинка эдолийца. Челюсти заныли, и только тогда Каден понял, как крепко их стискивал. Он собрал напряжение в легких, выдохнул его вместе с воздухом и призвал на место умирающего Патера образ живого мальчика: вот он мелькает меж камней у ашк-ланской трапезной, вот ныряет в Умберский пруд, вот фыркает, выныривая. Каден поиграл этими воспоминаниями, а потом притушил их, возвратив все внимание к мерцающему огоньку фонаря и скользящему по древним стенам и хрупким костям лучику.

Хорошо, что оба, Валин и Тан, стремились к одной цели – на верхний этаж, хотя причины спешить у них были разные. Валин, как видно, думал о лучшей позиции для обороны, но там же, по словам монаха, находились и кента. Кадену не было дела то того, в чем они сошлись, лишь бы ему не пришлось снова облачаться в императорскую мантию, чтобы загасить очередной спор. Он страшно устал – устал бежать, сражаться, лететь, – и мертвый город тяжело давил на него. Ему любопытно было увидеть кента, любопытно было услышать рассказ Тана о городе, но пока что хватало заботы переставлять ноги по ступеням широкой лестницы.

Четверо кеттрал из Валинова крыла догнали их в широком коридоре верхнего этажа. Оружие все держали в руках.

– Есть угроза? – бросил через плечо Валин слегка звенящим от напряжения голосом.

– Смотря что считать угрозой, – ответил пилот.

Лейт напоминал Кадену Акйила: та же бесшабашность и улыбка похожа.

– Я видел крысу примерно с Анник. Анник, конечно, невелика ростом, а все же…

– Здесь все того и гляди развалится, – перебила болтуна Гвенна.

– Прямо сейчас? – спросил Валин.

Гвенна поморщилась – Каден не взялся бы судить, от слов Валина или от недовольства зданием.

– Может, и не прямо, – наконец признала она.

– Если никто не станет здесь скакать, – добавил Лейт.

– И не вздумает спускаться по лестницам, – добавил лич.

– А что не так с лестницами? – удивился Каден.

– По дороге я зарядила нижний пролет, – мрачно усмехнулась Гвенна. – Два «фитиля» и подправленные «звездочки». Попробуй кто подняться, останки придется совком отскребать.

– Разумно ли это? – Каден бросил взгляд на зияющие в кладке трещины.

– Слушай… – Гвенна ткнула в него пальцем.

– Гвенна, – рыкнул Валин, – ты говоришь с императором!

Мгновение казалось, что девушка, вопреки предостережению, продолжит резкую отповедь, но она все же опустила палец, изобразив нечто вроде салюта.

– Ну так передай этому императору, – заявила она, оборачиваясь к Валину, – пусть себе императорствует, а подрывное дело оставит мне.

Валин напрягся, но Каден взял его за плечо. Он не слишком понимал, насколько яростно следует заявлять свой новый титул и полномочия. Ясно, что ему не убедить в своем праве на власть весь Аннур, если даже горстка солдат под командой собственного брата смотрит на него с презрением. А с другой стороны, он, если не считать Тристе, самый беспомощный в их маленьком отряде. Обидно, но так и есть. Чтобы в нем увидели императора, надо вести себя как император. Он плохо представлял, как это делается, но затеять перебранку в темном коридоре – явно неподходящий способ.

– Договоримся так, – кивнул он Гвенне. – Я тебе не мешаю, но, когда все утрясется, ты мне кое-что разъяснишь о своем оружии. В обычных обстоятельствах я бы поимператорствовал, но сейчас есть вещи поважнее.

Гвенна сощурилась, проверяя, не шутит ли он. Но Каден выдержал ее взгляд, и тогда она фыркнула от смеха.

– Кое-что могу показать. Чтобы ты нечаянно нас всех не подорвал. Вряд ли ты много хуже брата, – добавила она, мотнув головой в строну Валина.

Каден улыбнулся.

– Спасибо за доверие, Гвенна, – отозвался Валин. – Еще какие новости снизу? Движения не замечено?