—Естественно,— протянула я.— Так сцена ревности была для того, чтобы обои не клеить?

—Черт,— захохотал Гоша, всплеснув руками в напускном возмущении.— Раскусила.

***

Обои мы клеили долго. Серов то и дело пытался откосить. Видите ли, отрезать ровно он не умеет, клей у него не размазывается, обои категорически отказываются приклеиваться к стене.

Правда, меня его отговорки нисколько не волновали. Гоняла этого здорового лба кухонным полотенцем, не испытывая ни капли жалости. Гоша уверял, что попросит Завьялова взять меня в качестве инструктора по физической подготовке СОБРа, за что, собственно еще раз отхватил, язва желудочная.

Ужин пришлось заказывать в кафешке, через дорогу. Благо, готовили там вкусно, как авторитетно заявил Георгий. Хорошо нынче холостякам. Раньше приходилось питаться одними пельменями, а сейчас доступны блюда любой кухни мира, стоит только пожелать. У честных женщин отбирают последнюю возможность покорить мужчину и выйти замуж. Ведь, как всем давно известно: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок». От себя я бы добавила, что скорее через постель. Никогда мужик к любовнице не уйдет, только потому что та пельмени вкуснее жены готовит.

С Георгием, конечно, сработал совсем другой принцип. Какой, я пока не очень понимала, потому что ел мою еду он неохотно, сладкое не любил, а секс… Вряд ли он стал нужным катализатором. Все же я далека от понятия секс-бомбы.

—Гош, знаешь, что я подумала?

—Пока нет,— апатично отозвался Серов. Мы сидели на полу в комнате, смотрели на обои, которые с таким усердием поклеили, не забывая поедать китайскую лапшу из коробочки.

—Эти обои сюда совершенно, вот просто катастрофически, не подходят. Давай другие поклеим?

Кажется, Гоша подавился. Я по доброте душевной похлопала его по спине. Э, нет, дорогой. Умирать задачи не было. Ты мне еще живехонький и красивенький нужен. Краснеть тоже не стоит. И гневаться. И взгляды в меня метать убийственные. Я высказала свою точку зрения. Согласна, неуместно. Доклеить то осталось одну стену.

—Валя,— Серов отобрал у меня коробочку с лапшой, которую я проводила тоскливым взглядом, отставил вместе со своей в сторонку, а потом в считанные минуты, я оказалась под тяжестью мужского тела.— Кажется, я нашел применение твоей неуёмной энергии.

Мужские ладони нежно огладили бедра, стянули футболку и требовательно сжали грудь. Ох, знает шельмец, как заставить меня молчать.

На следующий день мы поехали в магазин за новыми обоями. Если вы думаете, что я успокоилась, то плохо меня знаете. Нудела я долго. С чувством, толком, расстановкой. У Гоши сдавало терпение и нервы. Понимал, что я почти его дожала, но из последних сил сопротивлялся. Я даже возгордилась. Не каждый мужчина может вынести вынос мозга чайной ложечкой. Этот стоически терпел, скрипел зубами, рычал, фыркал, но, по итогу, схватил ключи от машины и велел собираться. Чувство, что меня попросту сейчас вывезут в лес, закралось глубоко в душе и только на подъезде, к огромному торговому центру, отпустило. Умение добиваться своего еще никогда меня так не радовало.

—Смотри какой,— я восторженно ткнула пальцев в компактный духовой шкаф премиум класса, напрочь позабыв о новых обоях, которые хотела присмотреть.

—Печка, как печка,— пожал плечами Серов, но подошел ко мне, давно и прочно прилипшей к столь желанной вещице.

—У нее же три уровня интенсивности пара для подъема теста,— перевела взгляд на ценник и опешила. Гоша, видать, стоимость, как и я, оценил. Присвистнул тихонько, разглядывая ценник, словно не верил своим глазам.

—За такие деньги можно шубу купить или колечко. Валь, хочешь колечко?

—Не хочу,— помотала головой и в самых, что ни на есть расстроенных чувствах, отвернулась.— На кой мне колечко? От него же толку никакого. А тут…

—Три уровня интенсивности пара. Я помню.

—Еще гриль с вентилятором, программа для удаления накипи, быстрый автоматический разогрев, пятнадцать режимов…

—И готовит она тоже сама, за такие деньги,— озадаченно почесал макушку Гоша.

Я покачала головой, выдохнула, пытаясь совладать с эмоциями и бросила прощальный взгляд на свою прелесть. Не на Серова, на духовку. Когда-то я куплю несколько таких в свою пекарню, чтобы с превеликим удовольствием печь еще лучше.

В итоге обои мы так и не купили. Я в глубокой печали бродила в строительном отделе, рассматривала рулоны, но мыслями возвращалась к чуду техники, в которое успела втрескаться, по уши. Конкуренцию, за моё бедное сердечко, ему мог составить только Георгий, правда грусти моей он не разделял. Шел тихонько рядышком, разговор не затевал и, по всей видимости, наслаждался тем, что про обои я так и не вспомнила. Ничего, я умею добиваться поставленной цели. Одна моя достигнутая цель идёт вот рядышком, и вторая, как миленькая, будет стоять на моей кухне. Мы Бизоновы — не сдаемся!

Жутко хотелось спать. Я подавила зевок, поежившись от проникающего под кофту прохладного ветра. Время пять утра, а я переминаюсь с ноги на ногу, смотрю на довольного жизнью Гошу и пытаюсь позорно не уснуть. Вот сдались ему эти пробежки. На улице холодно, туман, моросит мелкий дождь, а ему все ни почем. Разминается спокойно, пока я, засунув руки в широкую толстовку молча стою, пытаясь сообразить где же так согрешила. Мало того, что спортивного костюма у меня отродясь не было, именно поэтому на моей далеко не худосочной попе, красуются сейчас леопардовые лосины, так еще спортсмен из меня был абсолютно никакой. Я уверяла Гошу, что затея дурацкая, но Серов был непреклонен. Разбудил меня ни свет ни заря, наплевав, что с работы я пришла поздно и, пока окончательно не проснулась, выпихнул на улице. И вот стою. Смотрю. Спать все еще хочется очень сильно. Боюсь если так дело пойдет, я плюну на то, что асфальт холодный и улягусь прям на него.

—Хватит зевать, Валь. Разогревайся. Сейчас побежим,— сказал Георгий, разминая кисти рук. Зачем ему кисти, если он ногами бегать собрался?!

—Гош, можно я домой пойду, а? Холодно же,— конечно, я не надеялась на положительный ответ, но попробовать стоило. Серов отрицательно покачал головой, скептически разглядывая меня с головы до ног.

—Серов, тебе что-то не нравится? Сначала жрать мне нормально не даешь, теперь вот это,— махнула я рукой на него, облаченного в черный спортивный костюм.

У меня от его страшной аббревиатуры «ПП» глаз вторую неделю дергается. Похудеть я не успела, но щеки впали, грудь, гордость моя, стала сдуваться, а самое печальное глаза стали шальные от вечного недоедания. Только такой деспот как Серов, мог посадить кондитера на диету. Гречка, салаты, вареная рыба и курица, а я банально мечтала о колбасе. Салями или докторской, с кусочком хлеба. А еще лучше сало, с чесноком.

Рот ожидаемо наполнился слюной от представленных изысков. Кто бы сказал, что о сале мечтать ночами буду не поверила бы. А в реальности, максимум, что мне светит, это филе бедра запеченное в фольге.