– Пока он знает только, что мы чемпионы ВМФ по спасению утопающих! А у нас, между прочим, хищники повсюду ходят! Мы несём службу в экстремальных условиях! Здесь холодно и страшно!

– Я уточню насчёт медведя, – обещает разведчик, тяжело вздыхая.

– Ну вот видишь, – говорит адмирал. – Можешь, если хочешь!

На том и порешили.

* * *

С тех пор как появились атомные субмарины-ракетоносцы, северное побережье – наше слабое место. Ледяной покров Арктики – идеальное укрытие для лодок. Дистанция внезапного удара сокращается до неприличия. Всплывай у нас буквально под носом и пуляй своими «трайдентами» да томагавками, практически в упор, выбивая ракетные комплексы стационарного базирования. Хрясь – и накрылась советская угроза.

Определить лодку подо льдом сложно, там всё не как в нормальном море и всё мешает эхолокации. Солёность воды меняется, отражающая способность льда нестабильна. Большой подарок вероятному противнику: у русских прямо на макушке – обширный, удобный и безопасный район, где ползай себе тихонько да замышляй недоброе. Они и ползали, как у себя дома. А мы сидели и головы ломали, чем бы их отогнать на более-менее приемлемое расстояние. Очень уж некрасиво выходило: пока успеешь пакет из сейфа достать, тебе уже полстраны расфигачили. Одна радость, что ты этого позора не увидишь, сгоришь вместе с пакетом.

И тут подоспели сверхкомпактные ядерные реакторы малой мощности, прозванные в народе – ну, в той скромной части народа, коя имела допуск с ними работать, – «горшками» за характерный дизайн. Потом ещё «скороварки» и «тумбочки Ильича» появились, но мы больше по «горшкам». А пресловутый НИИ Сантехники, о котором все знают, что он есть, но никто не знает, правда ли это, – выдумал заградительную систему «Невод» – врагам на погибель и нам на головную боль. Там все на «горшках»: от них запитаны автоматические подводные посты обнаружения, они же «посты подлёдного лова», а главное, силовые установки ТАТ, или татушек, как мы их по-простому кличем, тяжелых атомоходных торпед.

«Невод» – очень сложная штука, но что она такое по самой идее, можно описать в двух словах: десять лет мы тупо закидывали татушками Северный Ледовитый океан, и теперь там фиг пройдёшь, если ты нам не товарищ.

А если товарищ, всё равно не ходи. Мы сами боимся.

Экипажи торпедоловов зовут «Невод» забодательной системой.

Как страна не вылетела в трубу, пока её строила, в общем, не секрет: неспроста у нас дефицит элементарных товаров и четверг – рыбный день. Но это временные трудности. Зато мы, образно выражаясь, перестали бояться и полюбили атомную бомбу. У кого там были пушки вместо масла, а у нас татушки вместо масла. Впрочем, масла как раз полно. И северная граница категорически на замке.

Вероятный противник натурально выпал в осадок, когда понял, чего русские натворили, и убедился, что это не фантастика, а грубая реальность. Мы, считайте, обнулили ему весь стратегический подводный флот, заточенный на атаку в упор с севера. Он теперь вынужден болтаться у своих берегов, на пределе дальности ракет. Не может к нам сунуться: всюду его поджидают татушки.

Строго говоря, ТАТ уже не торпеда, а автоматическая мини-субмарина. Она лежит на дне, не ржавеет, потому что пластмассовая, и спит. Когда в её квадрат заходит лодка, не подающая сигнала «свой», татушка просыпается и чешет разбираться. И для начала легонько бьёт субмарину носом куда попало. Отходит и снова бьёт, уже сильнее. Она может делать это долго, очень долго. При любом твоём неправильном действии торпеда снимется с предохранителя, и на следующем ударе подорвёт боевую часть. А там, извините, триста килограммов.

Список неправильных действий вероятный противник знает, мы ему всю потребную информацию о «Неводе» сначала тихо слили, как будто он даже её сам украл, а потом официально передали по дипломатическим каналам. Список короткий, три пункта. Во-первых, не меняй конфигурацию корпуса. Открыл торпедный аппарат – ты покойник. Открыл любой другой люк – покойник. Во-вторых, если всплыл, неважно, на чистой воде или проломив лёд – покойник. В-третьих, если ты хитрый и несёшь антиторпеды и ложные цели на внешней подвеске, это ты сам себя перехитрил: запустишь что угодно – покойник.

Короче, ты и так уже весь помятый, экипаж с ума сходит от грохота, того и гляди лёгкий корпус треснет, – вали отсюда, пока цел. Выйдешь из зоны, торпеда отстанет, впадёт в спячку и ляжет на дно до следующего раза.

Отбиться от единичной татушки ты в теории сможешь, если повезёт, но сигнал пройдёт по «Неводу», и на помощь торпеде устремятся её подружки. А мы получим сообщение о casus belli, резко приведёмся в полную боеготовность и дадим запрос: чего, подраться хотите?

Да, ты можешь гнать впереди ракетоносцев беспилотники, задача которых – увести торпеды за собой, пробить коридор. Но посты подлёдного лова засекут такой непорядок, и навстречу сразу ломанётся форменный рой татушек, а следом пойдут охотники за подводными лодками. Ну и расценено это будет как явное и недвусмысленное вторжение.

Всё, ребята, никаких больше внезапностей с севера. Атакуйте как приличные люди, издалека, чтобы мы успели ответить, выпить и закусить.

Вероятный противник нам не сразу поверил, решил посмотреть, как оно там, и мы ему не мешали. В зону «Невода» вошла беспилотная дизельная старушенция, огребла люлей, развернулась и пошла назад явно в надежде, что вдруг татушка за ней увяжется. Сцапать нашу суперсекретную торпеду да вскрыть – мечта. А фигушки. Ладно, упорная дизелюха, сильно мятая уже, зашла снова, многократно схлопотала, и тут у неё конфигурация нарушилась. Треснуло что-то, проще говоря, и отвалилось. Татушка поняла это методически грамотно: под водой смачно бахнуло, и лодку порвало на тряпочки.

Противник внял раз и навсегда. А мы потом две недели ползали по дну, отыскивая среди обломков взрывоустойчивую капсулу с «горшком».

Был, конечно, скандал: русские закрыли для навигации международные воды. Да ничего мы не закрывали. Если ты в мирных целях, подай заявку, тебя встретят на краю зоны и вручат «гостевой» транспондер – пищалку «я свой». Каждый год у нас пасутся в мирных целях якобы метеорологические и гидрологические корабли, пытаются хоть чего-нибудь разглядеть на дне. Дохлый номер, мы и сами плохо знаем, где что лежит. Торпеды иногда чуток подвсплывают, чтобы не прилипнуть, их сносит, и это придаёт «Неводу» лишний элемент неопределенности, а значит, непробиваемости.

Такая вот у русских сантехника.

Одно во всей этой идиллии грустно: «Невод» надо хоть изредка тестировать и обслуживать. Механическая его часть, включая реакторы, имеет огромный срок годности, но электроника совершенствуется, и как раз в этом году идёт плановая замена блоков распознавания «свой-чужой» на новые.

К постам обнаружения спускаются батискафы, они ведь на одном месте сидят, и мы точно знаем координаты. А торпеды не пойми где валяются в границах своих квадратов, то за метр от заданной точки, то за километр, и приходится их вылавливать. Это совсем отдельный вид военно-прикладного спорта. С участием особо смелых подводных лодок и водолазов без лишних нервов.