После осмотра острова нас срочно послали в Ревель, где на следующее утро приказали принять 40 мин. Исполнив это, мы остались в гавани, а вечером к нам прибыл начальник оперативного отделения капитан 1-го ранга А. В. Колчак, с которым «Новик» и вышел в Моонзунд.

Тогда выяснилось, что предполагается экспедиция к Либаве, чтобы поставить мины в районах, которые, очевидно, подготовляя наступление, усиленно эти дни тралил неприятель.

23 апреля, около полудня, с этой целью снялись с якоря 2-й дивизион, полудивизион и «Новик»; 5-й дивизион ждал нас у Михайловского маяка, а 3-й — шел непосредственно к Люзерорту.

Пройдя Рижский залив вместе, между Стейнортом и Бакгофеном отряд разделился, причем 2-й дивизион и «Новик» повернули в море, а остальные миноносцы продолжали путь вдоль берега.

Отойдя на определенное расстояние от берега, мы повернули на юг, к Либаве.

К 1 часу ночи, никого не встретив, миноносцы подошли к месту постановки, в 22 милях от Либавы и 15 милях от маяка Пограничный, где «Новик» и разбросал свои 40 мин.

Тем временем полудивизион разбросал 80 мин на 7 миль к N от Либавы.

Что касается 2-го дивизиона, то он был без мин и сопровождал нас только для того, чтобы, в случае встречи, отвлечь на себя противника. Но из-за большого хода он так сильно искрил из труб, что этим скорее был способен навлечь на нас неприятеля, чем отвлечь.

К счастью, нас решительно никто не видел и операция прошла удачно.

На обратном пути, около 3 часов 30 минут утра, когда нам уже был виден возвращающийся полудивизион, мы заметили на горизонте, приблизительно на NW, орудийные вспышки и услышали гул выстрелов.

Оставалось только предположить, что это наши крейсера встретились с неприятельскими разведчиками, так как было известно, что адмирал Бахирев со своей бригадой крейсеров находится в море, прикрывая нашу экспедицию. Так потом и оказалось: со стороны неприятеля был крейсер «Аугсбург» с двумя миноносцами.

После нашего соединения с полудивизионом весь отряд благополучно вернулся в Моонзунд.

Нельзя не высказать удивления, что разведка неприятеля у Либавы была так слаба: столько миноносцев подходило почти к самому порту в светлую ночь, да еще с факелами из труб, и никто их не заметил.

Скоро результат постановки оказался налицо, так как неприятель доносил, что у Либавы взорвался миноносец. Таким образом, его упорное траление в течение нескольких дней было сведено на нет.

В тот же день нам пришлось опять принять 50 мин с заградителя «Енисей», и в 6 часов вечера «Новик» вместе с полудивизионом пошел к Михайловскому маяку. Погода к тому времени сильно испортилась; подул свежий ветер и пошел дождь.

В 2 часа ночи миноносцы встали на якорь у Михайловского маяка, а в 4 часа пошли ставить заграждение. Во время постановки «Новик» находился в середине полудивизиона.

Постановка прошла не совсем гладко, так как «Пограничник» сильно отстал, да и вообще было трудно маневрировать в одной линии таким разнотипным судам.

В этот раз впервые ставились мины образца 1912 года, с клапанами потопления. Придавая им большое значение, мы очень интересовались, как они будут действовать.

Когда отряд отошел на некоторое расстояние от места постановки, вдруг послышалось два сильных взрыва: было очевидно, что взорвались две наших мины после того, как растаял сахар.

Через некоторое время внезапно нашел очень густой туман, и продолжать путь было страшно трудно; чтобы не растеряться, приходилось временами светить прожекторами, и это сильно облегчало поддержание строя.

Туман на море — это ужасно неприятное явление. Если море почти неподвижно, а в воздухе чувствуется сырость, — то он неминуем, его можно предсказать без ошибки.

Туман спускается на море очень быстро, и почти моментально все заволакивается густой белой пеленой; очертания берегов сливаются с морем, и контуры соседних кораблей исчезают. Ничего не видно — временами скрывается даже нос корабля, точно спустился какой-то гигантский свод, из-под которого нет никакого выхода. Море видно только у самого борта, и как-то зловеще темнея, оно недовольно плещется в тумане. Ощущается сырой воздух, который неприятно пронизывает одежду; со снастей капает, и все предметы становятся влажными.

Кругом начинают гудеть свистки и реветь сирены, которыми суда дают о себе знать. На мостике напряженно прислушиваются и стараются определить их направление и расстояние. И хотя кругом ничего не видно, но необходимо зорко следить за окружающим пространством, чтобы вовремя заметить, если из мглы неожиданно вынырнет какой-нибудь неопределенный, расплывчатый силуэт. Пропустишь, не заметишь — и катастрофа неизбежна.

Вскоре все эти дикие звуки, время от времени заглушаемые ревом свистка своего корабля, начинают страшно раздражать и, наконец теряешь всякую способность различать — с какой стороны какой звук доносится. То кажется, что звук приближается, то — удаляется, то он слышится справа, то — слева… То и дело нервно хватаешься за ручки телеграфа, чтобы в случае чего успеть вовремя изменить ход, но, вслушавшись, опять бросаешь их и ждешь…

Временами пелена как бы разрывается, и в эти просветы на несколько минут открывается чистый горизонт. Торопливо и жадно ловишь этот момент, чтобы что-нибудь увидеть и хоть немного сориентироваться.

Такой туман, если он продолжается долго, когда идешь в виду берегов в местах, где есть мели и камни, опаснее любой непогоды. Малейшая ошибка в счислении — и корабль выскочит на мель или разобьется о скалы…

Около полудня отряд стал входить в Моонзунд, и так как весь переход был совершен в сплошном тумане, то из-за получившейся в прокладке ошибки, при повороте в Куйваст, головной миноносец оказался на 10-футовой банке.

К счастью, в этот момент прояснило, и все обошлось сравнительно благополучно; только «Сибирский Стрелок» слегка коснулся винтами грунта.

После этого отряд благополучно дошел до якорного места, а когда окончательно прояснилось, «Новик» подошел к транспорту «Волга», чтобы принять нефть, и там остался на ночь.

На следующий день полудивизион и одна группа 2-го дивизиона ушли в Ревель, а «Новик», 3-й и 5-й дивизионы и 2-я группа 2-го дивизиона остались в Моонзунде. Всем нам была дана задача охранять вход в Ирбен и, кроме того, поддержать посты Службы связи, отступавшие по побережью от занятой неприятелем Либавы. Для этого командир перешел в Куйваст, а остальные миноносцы по очереди несли дежурство у Михайловского маяка.

До 30-го числа «Новик» стоял без всякого движения, и мы даже начали уже скучать, как 1 мая были получены сведения, что неприятель предполагает завтра устроить демонстрацию в Финском заливе большими силами; ввиду этого, у нас в Моонзунде были сосредоточены подлодки и миноносцы.

В этот же день у Утэ появился неприятельский легкий крейсер типа «Нимфе» с миноносцем и подлодкой. Очевидно, целью этого появления была ловушка, и неприятель желал выманить наши крейсера, которые там стояли на якоре. Вместо этого он сам попал на нашу подлодку «Дракон», которая дважды его атаковала, но, к сожалению, безуспешно[29].