настало время разговора. Возможно, это будет переломным моментом в наших отношениях. Как же мне хотелось, чтобы все изменилось, чтобы у нас появился шанс на будущее.

С тяжелым сердцем я подошла к двери его комнаты и медленно вошла внутрь. В комнате было тихо, за исключением легкого потрескивания дров в камине. Влад сидел в своем инвалидном кресле, его взгляд был прикован к огню. Свет пламени играл на его лице, отбрасывая тени и выделяя линии его лица никогда не отличавшегося особой красотой, но при этом притягивающего взгляд и заставляющего сердце биться быстрее. Даже в инвалидном кресле, бледный, какой-то весь напряженный он все равно казался мне невероятно мужественным и привлекательным.

Я остановилась на пороге, не зная, как начать разговор. Наконец, он повернул голову и взглянул на меня. В его глазах я прочитала смешанные чувства — сомнение, боль, возможно, даже надежду. Мы молчали, словно оба искали слова, которые смогли бы выразить всю полноту наших эмоций.

Наконец, я сделала шаг вперед. Не зная что сказать и как начать разговор. В комнате было тепло от камина, но между нами по прежнему ощущалась стена холода.

Я медленно подошла к нему, каждый шаг отдавался во мне дрожью. Влад продолжал смотреть на огонь, и я остановилась рядом с ним, стараясь собрать свои мысли и эмоции. В этот момент я поняла, что все, что будет сказано сейчас, может изменить наше будущее.

Мы оба молчали, погруженные в свои раздумья, глядя на пламя, которое танцевало в камине, отбрасывая на нас свои теплые, мерцающие блики.

Его голос, тихий и решительный, нарушил тишину комнаты.

— Завтра с тобой свяжутся мои адвокаты, Алина, — сказал он, не отводя взгляда от пламени.

Я ощутила, как мое сердце замерло. Его слова звучали спокойно, но в них было что-то окончательное, что заставило меня задрожать. Стало трудно дышать будто в горле застряло битое стекло.

— Ты свободна, — продолжал он. — Я даю тебе развод. Отпускаю тебя.

Эти слова ударили по мне, как ледяной ветер. Развод? Отпускает меня? Я пыталась понять, что он имеет в виду, пыталась найти в его голосе нотки сожаления или колебания, но его тон был непримиримым. Он говорил так словно резал ножом по живому.

— Ты получишь компенсацию, которой тебе хватит до конца жизни, — добавил он, наконец повернувшись ко мне. В его взгляде я увидела смесь чувств — боль, разочарование, возможно, даже облегчение. Не знаю, что из них ломало меня больше…Наверное облегчение. Потому что я вдруг почувствовала насколько огромная между нами пропасть и он не хочет ее преодолеть.

Я стояла неподвижно, не в силах ответить. Мои мысли кружились в хаосе. Развод? Компенсация? Все это звучало так безлично, так юридически четко, но за этими словами стояли разбитые мечты, разрушенное будущее. Уничтоженная и разодранная в клочья любовь. В который раз истекающая кровью.

— Почему, Влад? — едва слышно спросила я, чувствуя, как голос дрожит. — Ты смотрел видео? — спрашиваю я, стараясь не сорваться на крик, не зарыдать в отчаянии.

Влад кивает, его взгляд темный и непроницаемый.

— Да, я видел. Именно поэтому я принял такое решение.

Мое сердце замирает.

— Ты… ты имеешь в виду развод?

— Не только развод, Алина, — его голос спокоен, но в нем слышится нотка какой-то оконечности, как будто он действительно поставил жирную точку. — Я отдаю тебе Полину. Все юридические формальности, касающиеся ее опекунства, ты получишь от позже от адвоката. Ее документы отдаст тебе Бодя завтра утром.

Я ощущаю, как в груди что-то сжимается.

— Могу ли я остаться? Если я не хочу уезжать…могу ли я… — спрашиваю я, еле сдерживая слезы.

Влад отрицательно качает головой, и его взгляд становится еще более холодным.

— Нет, Алина. Это конец.

Я делаю шаг вперед, но его голос внезапно громко разрезает тишину комнаты.

— Уходи! Ты мне больше не нужна. Все кончено. Забирай дочь и уезжай, пока я не передумал!

Я останавливаюсь, ошеломленная его словами, и смотрю на него, пытаясь найти в его глазах хоть какой-то признак прежней любви или теплоты. Но там нет ничего, кроме холодного отстранения. Нет даже ярости или злости. Лед. Непробиваемый, толстый и мертвый, заставляющий и меня замерзать до мурашек.

— Иначе, — его голос становится жестче, — я могу выставить тебя за дверь одну. Давай, не вынуждай меня принимать другие решения. Уходи! Сейчас же! Убирайся! Я не хочу тебя здесь видеть!

Я чувствую, как по щекам все же катятся слезы. Собрав волю в кулак, я медленно поворачиваюсь и выхожу из комнаты, оставляя за спиной не только Влада, но и всю нашу совместную жизнь. Сердце разрывается от боли, но я знаю, что должна быть сильной ради Полины. Мы вместе начнем новую жизнь, далеко от этого дома и его воспоминаний.

В моей комнате царит молчание, нарушаемое лишь шорохом одежды и моим тяжелым дыханием. Я собираю чемоданы — свой и Полины, складывая вещи механически, не чувствуя ткани под пальцами. Слезы наворачиваются на глаза, мутят зрение, заставляя останавливаться и отдыхать, чтобы снова увидеть четко.

Почему он так жесток со мной? Он ведь знает правду! Почему отталкивает меня, выгоняет?! Этот вопрос не дает мне покоя, я задаю его снова и снова, а он как лезвие оставляет порезы на моем сердце. Я не понимаю, как можно вышвырнуть меня, зная, что я невиновна в том, что произошло. Радовало только одно — Влад отдал мне Полину. Разве я не этого хотела и не за это боролась? Разве моя мечта не осуществилась. Нужно хватать дочь и нестись отсюда прочь без оглядки… а я реву как ненормальная и ничего не вижу перед собой.

В этот момент в комнату входит Бодя. В его руках конверт, который он протягивает мне с нехарактерной для него мягкостью в глазах.

— Это от Влада, — говорит он тихо.

В конверте лежит платиновая дебетная карта, мой паспорт, загранпаспорт и загранпаспорт Полины, а так же свидетельство о рождении…где написано, что я ее мать. А также два билета в Лондон. Помощник мужа дает мне папку.

— Это тебе.

Бодя говорит, что Влад владеет недвижимостью в Лондоне, и теперь, по его воле, я становлюсь ее хозяйкой. На мое имя открыт счет в одном из лондонских банков.

— Но уехать нужно немедленно, таково его условие! Через два часа все документы будут аннулированы! Потеряют свою силу! — добавляет он, вглядываясь в мое лицо, пытаясь понять мои эмоции.

Я смотрю на билеты, на конверт в моих руках, и внутри меня что-то щелкает. Влад делает все возможное, чтобы обеспечить