Но Катрин вовсе не собиралась говорить на эту тему. Она почувствовала бесконечную усталость, и ее голос это показал.

— Простите, Флейм, но я не могу это обсуждать с вами.

— Я не понимаю, почему это держится в такой тайне? — Голос Флейм дрогнул от сдерживаемой ярости. — Дерек сказал мне, что это он разорвал помолвку, но если это так, то почему…

Она резко остановилась.

— Почему — что? — Катрин почувствовала, что ее сердце забилось сильнее. Наконец-то они подошли к самой сути проблемы, какова бы она ни была.

Флейм повернулась и подошла к дверям, шелковые занавески которых колыхались от легкого ветерка с океана. Катрин показалось, что она услышала нервный вздох актрисы.

— Почему… что? — настаивала она, дрожь нетерпения пробежала по ее спине, когда она поднялась с кресла. — Что вы хотели сказать?

— Если Дерек разорвал помолвку, — руки Флейм Кантрелл безжизненно повисли, — то почему у него всегда такое горестное выражение в глазах, когда он слышит ваше имя? Почему он не хочет об этом разговаривать? Я думаю… — Ей стоило больших усилий продолжать. — Я думаю, что он солгал; я думаю, что это вы… разорвали помолвку. Но это неправда, если…

Лицо актрисы побелело настолько, что Катрин испугалась за нее, несмотря на то что не испытывала к ней симпатии.

— Нет, — сказала она, — вы не правы. Именно Дерек разорвал нашу помолвку. Но почему, ради всего святого, для вас так важно, кто это сделал? — Катрин не могла скрыть свое недоумение. — Ведь сейчас самое главное, что вы любите Дерека, а он любит вас…

— Любит ли?

Руки Флейм взлетели к губам, как бы пытаясь остановить эти слова, но было поздно. Не веря себе, Катрин заметила, как заблестели ее глаза. Слезы? Да. Она увидела, как гримаса отчаяния появилась на лице Флейм. И, коротко всхлипнув, та упала в ближайшее кресло и обхватила голову руками.

Боже мой!

Катрин на мгновение замерла, не зная, что делать. Может, по какой-то причине Флейм блестяще разыграла эту сцену? Но Катрин сразу же отбросила эту мысль. Из глубины кресла слышались рыдания, слишком отчаянные, чтобы не быть искренними.

— Я видела вас, — захлебываясь слезами, Флейм подняла голову, отбросила волосы и посмотрела на Катрин. — Я видела, как вы держались за руки, я видела, как Дерек вас поцеловал… А когда я спрашивала его о прошлом, — голос звезды дрожал от унижения, — он всегда уходил от ответа. Почему он так поступает? Он… он все еще хочет вас.

Наконец-то Катрин поняла, почему Флейм была так враждебна к ней! Актриса просто решила, что Дерек все еще влюблен в нее. Если бы ситуация не была настолько печальной, можно было бы просто посмеяться. Флейм, одна из наиболее красивых в мире женщин, ревнует к ней, которая никогда не привлекала к себе особого внимания мужчин!

Катрин покачала головой с грустной улыбкой.

Вы не могли ошибиться сильнее. Утром вы видели… двоих людей, которые сделали первые робкие шаги к дружбе. Дерек любит вас. Он сам сказал мне утром. Он сказал, что вы единственная женщина в мире для него. А почему он не рассказал вам о причине нашего разрыва, я думаю, вам надо все же спросить у него. Он может не сказать вам об этом, но если вы его любите, то должны поверить ему. Это не имеет никакого отношения к вам и вашим взаимоотношениям.

— Вы… не любите его?.. Вы действительно влюблены в Рекса?

Флейм потерла глаза, размазав тушь по щекам, и в дальнем уголке сознания Катрин возникла мысль, что если бы она сейчас сделала снимок, то он мог бы появиться на обложке «Тайм».

— Нет. Она решительно покачала головой. — Я разлюбила Дерека сразу, как только он разорвал помолвку. А что касается моих отношений с Рексом — это мое личное дело.

Это был вообще странный вечер… Но все же Катрин было трудно понять, почему Флейм так сорвалась, особенно перед ней так распахнула свою душу? Без сомнения, актриса была сильной личностью; она и не могла быть другой, если хотела выжить в мире кино, но так потерять самообладание перед незнакомым и малоприятным человеком? Это просто не вписывалось в ее характер…

— Мне стыдно за себя. — Флейм встала, все еще всхлипывая. — Мне стыдно за то, как я обошлась с вами. Вы, кажется, хороший человек. Наверное, вы из дружной, настоящей семьи. — Ее голос опять грозил сорваться, как только она упомянула о семье. — Я говорила неправду вам, и Рексу, — прошептала она. — Все неправда… о моей семье… Моя жизнь — это одна большая ложь! — Она истерически засмеялась.

Катрин постаралась перевести разговор в спокойное русло. Слишком много всего произошло. Слишком много для нее, чтобы все сразу оценить.

— Что вы имеете в виду? О чем вы говорите?

— Мой отец… он не хотел детей. Когда он узнал, что моя мать беременна, он… просто ушел. — Она прекратила смех. — Я ничего о нем не знаю. Моя мама так ненавидела его, что никогда о нем не упоминала.

— Но… он называл вас?..

— Я все это придумала. Все, что я говорила. Я не могла даже себе признаться, что меня бросил мой собственный отец.

Катрин пыталась найти какие-то слова сочувствия, но Флейм продолжала:

— Именно поэтому я всегда чувствовала себя так неуверенно с Дереком. Я всегда старалась быть для него самой лучшей, чтобы он… не бросил меня. — Она смахнула слезу со щеки. — Я всегда боялась, что у меня не будет благополучно, что случится нечто, что заставит его уйти… И особенно сейчас…

— Сейчас? Флейм застонала.

— Я боюсь сказать Дереку. О Боже… что я буду делать, если он меня бросит? Как мне сказать ему?

— Сказать о чем? — Но, спрашивая, Катрин уже чувствовала свинцовую тяжесть в груди. Она знала, что ей ответит Флейм… слова, за право сказать которые, она отдала бы все на свете… Да, ответа не требовалось, но Флейм не могла, конечно, предположить, что Катрин уже обо всем догадалась.

— Я жду ребенка от Дерека, — прошептала актриса.

Было уже далеко за полночь, когда Катрин наконец-то добралась до их комнаты.

Она постаралась, как можно тише, открыть дверь. В комнате было темно, и она не могла видеть, был ли Рекс уже в постели или нет; если он уже спал, то она была бы только рада. Комната освещалась лишь луной, свет которой пробивался сквозь ставни и через приоткрытую на балкон дверь.

Осторожно положив фотоаппарат на кресло, она на цыпочках отправилась в ванную.

Она почти уже добралась до нее, когда услышала голос Рекса.

— Привет! — Скорчив гримасу, она собралась ответить, но он продолжал говорить. — Да, я надеялся, что вы уже закончили обед, все-таки четыре часа разницы…

А, так это он не ей! Он с кем-то говорит по телефону. Посмотрев на балкон, она увидела его силуэт за дверями; он стоял, освещаемый луной с телефонной трубкой в руке. Он, по-видимому, не слышал, как она вошла.

— …Обед в понедельник вечером? — говорил он. — У тебя или у меня? Прекрасно, я жду. — Он хмыкнул. — Не могу дождаться встречи с единственной женщиной в моей жизни…