рукоятками с правой стороны. Что же касается года, то разработчики сочли, что его тут указывать нецелесообразно. Равно, как век.

Сегодня, значит, у нас воскресенье, 10 сентября 1972 года. Наши хоккейные виртуозы уже отыграли серию в Канаде, с двумя победами, ничьей и единственным поражением. Теперь предстоит продолжение в Москве… эх, жаль, что по городам у нас серию не разбросают — представляю, какой бы был ажиотаж, если б они в наш Новокалининск прибыли, кудрявый Фил Эспозито с лысым Бредом Парком… но даже и в самом благоприятном случае это было бы невозможно, потому что закрыт наш город для иностранцев, такие пироги.

Чем бы ещё заняться, спросил я сам себя. Ответило левое аналитическое полушарие:

— Тетрадки допроверяй, которые со вчерашнего числа у тебя в портфеле лежат.

— Это само собой, — ответил я ему, — но тут работы на полчаса-час, а потом что?

— Потом Сонечка придёт, спинку ей потрёшь, — гыгыкнуло правое эмоциональное полушарие.

— А это в шесть вечера будет, — парировал я. — А до этого что?

— По магазинам пройдись, — хором сказали мне они оба, — промтоварные сегодня, правда, закрыты, но продуктовые должны работать исправно.

— А вот и нет, — возразил я, — универмаг без выходных работает, зайду-ка я и в самом деле туда, спасибо вам, друзья, — поблагодарил я полушария и отправил их на дно подсознания.

Собираться мне недолго было, и вот я уже пересекаю парк культуры и отдыха, на северо-западном углу которого притаился искомый универмаг. Трёхэтажное здание причудливых очертаний, спроектированное в туманную эпоху перехода от конструктивизма к суровому сталинскому ампиру. Два крыла под углом 90 градусов, соединённые стеклянным полукругом — вот и за километр понятно, что это магазин.

На первом этаже здесь были сплошные игрушки и детская одежда, это мне пока не очень интересно, поднимаемся выше. О, мужская обувь, а рядом мужская же верхняя одежда, здесь мы задержимся… выбор тут всё-таки ужасный был, цветовая гамма костюмов варьировалась в границах от чёрного до тёмно-коричневого, а в натуральные ткани зачем-то обязательно добавляли до половины синтетики. Льняного совсем ничего не имелось в наличии. И продавщицы почти все имели хамоватые манеры, ну ещё бы, «вас, сука, вон как много, а я одна — слепой что ли?».

Так ничего и не присмотрев, перешёл в спортивный раздел и обнаружил прекрасный выбор спортивных костюмов, как для весны-осени, так и облегчённых. Цвета, как ни странно, были почти все… вот сюда и надо послать наших учеников-то, подумал я, белые трусы, например, с синей майкой прекрасно будут смотреться, особенно на Алле. Наоборот тоже можно. Прикупил себе красный костюмчик из натуральной хлопчатобумажной ткани, обошлось это всего-то в восемь с полтиной.

Поднялся на третий этаж и неожиданно сразу наткнулся на нашу директрису, озабоченно выбирающую колготки в разделе нижнего белья.

— Оксана Алексеевна, доброе утро! — вылетело у меня.

— Привет, Антоша, — сразу перешла она на более приземлённые тона. — Тоже решил обновить одежду?

— Так точно, спортивный костюмчик вот прикупил, — показал я свёрток, — будет теперь в чём учеников тренировать.

Но тут в зале вдруг возник странный ажиотаж, покупатели как по команде перестали двигаться неупорядоченно, а все вместе довольно резво потрусили к дальнему правому концу здания.

— Выбросили наверно чего-нибудь,- быстро сориентировалась директорша, — ну что стоишь, быстрее руки в ноги — может и нам пригодится.

В очереди мы оказались не совсем в начале, конечно, но всего-то в двадцати покупателях от входа в отдел «Обувь». Тут же выяснилось, что дают чешские зимние сапоги. Женские, естественно, на подошве типа манная каша. По девяносто рэ.

— Повезло нам, — обернулась ко мне директорша, — когда ещё такую обувь оторвёшь…

Я ей согласно поддакнул, мол, свезло, так свезло по-крупному, а сам горестно начал размышлять над родовым проклятием советской торговли, этим самым вот дефицитом, сопровождаемым ещё одним проклятием, очередями. Ракеты, блин, на Марс и Венеру запускаем, ядерные бомбы, как пирожки печём, сверхзвуковые пассажирские лайнеры клепаем — а такой ерунды, как зимние сапоги, не можем выпустить в достаточном количестве. Трудящиеся люди в этих очередях теряют… ну не полжизни, конечно, но четверть-то точно, абсолютно непроизводительный расход жизненной энергии.

Ничего ты тут не исправишь, Антоша, проснулось левое полушарие, даже и не пытайся. Так что, подхватило правое, расслабься и постарайся получить хоть капельку удовольствия. Сам знаю, огрызнулся я им обоим, хотя способ исправления давным-давно известен — поднять цены, вот и вся недолга. Ну ты же сам понимаешь, заголосили хором оба полушария, что этого не будет никогда, потому что не будет нипочём. Ладно, заткнитесь вы там оба, прикрикнул я, и не мешайте мне получать удовольствие.

А тут откуда-то из-за изгиба зала вынырнула и притормозила возле нас Алла Лосева. Под ручку с Обручевым.

— Ой, здрастьте. А что это вы тут делаете? — начала придуриваться она.

— Не видишь что ли, за сапогами в очереди стоим, — ответил я за нас двоих. — А ты что тут делаешь?

— Так спортивный костюмчик же присматриваю, вы же сами нам про это сказали позавчера.

— Какой костюмчик? — встрепенулась Оксана, — почему я не знаю?

Я коротенько описал ей возникшую ситуацию, а потом добавил Алле:

— Пока не покупай ничего, цвета надо утвердить.

— А что это у вас в свёртке? — продолжила допрос она.

— Костюмчик, — буркнул я, — надо же прилично выглядеть по утрам во время тренировок.

И я развернул и показал ей покупку.

— Класс! — восхитилась она, — вот и нам бы всем такие же надо.

— Это мы потом обсудим, правильно, Оксана Алексеевна? — призвал я её на помощь.

— Правильно, — согласилась она, — кажется наша очередь подходит.

И мы с ней прикупили по паре зимних сапог на манной каше… мерить их тут никто не давал, и без того очередь длинная. Но девяносто рэ, конечно, за это дело — просто грабёж, подумал я, две трети моей зарплаты. Тут мы наконец распрощались с директоршей, и я направился к выходу из универмага, но Алла увязалась хвостом, Обручев её молча плёлся сзади.

— Антон Палыч, — остановила она меня. — Один маленький вопросик остался.

— Ну чего тебе ещё, Алла? — поморщился я.

— А зачем вам женские сапоги? У вас же жены нету…

— А тебе не кажется, — сурово отрезал я,