как? Всё нормально? - с безразличием  говорит Питер брату, пару раз хлопает его по плечу, а сам всё так же смотрит на меня. – Забудь об этом брат! Кэсси сама не знает, чего хочет. Была не против секса с моими друзьями, а теперь изображает недотрогу.

Я начинаю задыхаться, когда улавливаю смысл сказанного. Питер делает несколько шагов в мою сторону. - Уходи, - говорит мне сухим приказным тоном. Я не шевелюсь.  Не потому что не хочу уходить, просто впадаю в какой-то ступор. - Пошла вон, шлюха, – выплёвывает мне.

– Я? - мямлю не своим голосом, - шлюха? - трясу головой в попытке отогнать наваждение. Пальцы разжимаются, бита  с глухим стуком  падает на пол, и я вдруг очухиваюсь . – ДΑ ПОШЕЛ ТЫ, ПИТЕР, – ору ему в лицо, - пошли вы все, уроды, - разворачиваюсь к двери и решительно выбегаю из комнаты. За спиной слышу довольный смешок  кого-то из парней, предположительно Марата, и останавливаюсь как вкопанная. - Хотя знаешь, что? – через порог бросаю я им, трясу указательным пальцем, смотря только на Питера, – я это так не оставлю!

– Да? И что ты сделаешь? - насмехается Джозеф.

– Это попытка изнасилования! – привожу довод, который считаю весомым. Больше объяснений не требуется.

Разворачиваюсь, на этот раз безвозвратно. В полу-обнажённом виде преодолеваю лестницу и первый этаж. Музыка не играет, оставшиеся гости с интересом провожают меня взглядом. Хочется скрыться, исчезнуть от всех этих глаз, и мои ноги сами  переходят на бег. Босиком бегу по холодному асфальту, уже не сдерживая слёз. За что? Вот что спрашиваю, не знаю у кого, вновь и вновь повторяя этот вопрос в своей голове. Неожиданно на мои плечи падает  что-то мягкое и теплое, укрывает меня. В испуге отшатываюсь и разворачиваюсь всем телом.

– Ты в порядке? – взволнованно шепчет Гари, пытаясь отдышаться. На моих плечах белая простыня.

– Нет, – говорю сквозь слёзы, - нет, я не в порядке. – Всхлипываю и вытирают мокрый нос. - Зачем они так? - заглядываю в глаза парню, надеюсь получить ответы. Он неуверенно пожимает плечами, избегая моего взгляда. На его шее фиолетовые отметины, в носу запекшаяся кровь и мне так жаль его.

– Что ты будешь делать? - нерешительно задаёт свой вопрос. Вероятно, за этим меня догонял. Конечно, переживает за братика и за его друзей ублюдков.

Молча смотрю в его лицо, так и не добившись ответных действий. Его глаза  где угодно, но только не на мне. Плотнее оборачиваюсь в простыню. Иду.

– Кэсси...

Иду, не оборачиваясь . Ρешительно, быстрым шагом, с высоко поднятой головой. Хрен им , если решили, что сломают меня.

Уже дома  накатывает рвота и не отпускает остаток ночи и весь следующий день. Кишки скручивает каждый раз, когда перед глазами встает лицо каждого из них. К понедельнику  привожу себя в относительный порядок  и на всех парах бегу в школу. Хочу поделиться всем этим с подругами, попросить совета, что делать дальше. Но и там меня ждёт сюрприз. Слухи о моем «веселом» приключении облетели, наверное, всё побережье Атлантического океана. Подруги не говорят со мной, только Лайза. Да и она объяснить толком ничего не может. Это как снежная лавина, спровоцированная тихим шепотом, пошла со склона  и с каждым метром набрала столько мощи, что может проглотить целый город. Α тут всего лишь я, и меня было очень легко проглотить. Один человек шепнул что я шлюха, другой подхватил, предоставляя факты. Третий подтвердил эти факты, он же  видел меня выходившей  голой из дома Гаррисонов. А четвертый  приукрасил, что спала я с каждым на этой вечеринке. Малолетняя шлюха, которая предлагала себя  всем и каждому. Ко всему прочему, стало известно о проникновении в кабинет директора  поздно вечером. А так как я одна сияла своим лицом на камеру, а спутника моего никто не узнал, решили, что шлюха Кэсси захотела экстрима и позвала очередного любовника прямо на директорский стол. Меня хотели исключить, но в последний момент сжалились, потому что я хорошо училась.

Поначалу я опровергала эти слухи, но было уже слишком поздно. Страдала, убегала плакать в туалет, как только слышала очередные издевательства со стороны людей, с которыми когда то общалась.  Мечтала, как наивная дура, что Питер вмешается во всё это безумие, как-то опровергнет, но он молчал. Делал вид, что вообще не знает о чем речь, как будто всё это не происходило в его доме. Гари совершал слабые попытки остановить эту лавину слухов, но его никто не воспринимал всерьёз. У меня тогда остался только он и Лайза. Она настаивала, чтобы я обратилась в полицию и мерзавцы получили по заслугам. И я обратилась . Уже через два дня детектив пришёл ко мне домой с приготовленным заявлением. В нём говорилось, что я отказываюсь от всех выдвинутых мною ранее обвинений. Мне надо было лишь подписать. Человек в форме  популярно объяснил мне, с кем я связываюсь и чем всё это закончится, и я сдалась, подписала будто смертный приговор. Но слух о моих обвинениях всё же дошел до нашего всеядного общества, и в Палм-бей зашептали о попытке изнасилования молодой девушки. Никаких имен или фактов, но общественность засуетилась  в надежде раскопать хоть какие-нибудь грязные подробности. И тогда на сцену вышла Памела, мать Питера и Гари. В грубой, не терпевшей возражений форме она объяснила, что меня ждёт , если я открою свой рот и расскажу прессе  и кто-то из её детей пострадает. Моё слово против её, конечно, я боялась и помалкивала. Спустя месяц слухи затихли и общественность успокоилась.  Но моя репутация осталась на том же уровне. Уже никто и никогда не забудет, что Кэсси Брайт – шлюха. Иди против системы, говорила мне Лайза. И я шла, стала той, кем меня считают. И ненавидела и получала удовольствие, когда каждый раз доказывала всем свою репутацию. Моё имя фигурировало  во всех грязных историях, а добродушные и отзывчивые люди привносили в эти истории еще больше красок. Я никогда не оспаривала всё это, в большей степени не понимая, о чём идёт речь. Но ярлык, он и есть ярлык, его не так-то просто сорвать и выкинуть в мусор.

Но лучше так, чем плакать ночи напролёт, а на утро, в школе, прятать свои красные, опухшие от слёз глаза. Лучше так, чем показывать им всем свою слабость. Я считала, что лучше быть шлюхой Кэсси Брайт, чем