Серёже Горислав Борисович тоже не понравился: чересчур черняв.

– Мы с Серёжей познакомились в воскресной школе, – пояснила Шура.

Серёжа, представившись, сидел, ожидая, что ему скажут. Молчание становилось натужным. Вроде бы всем понятно: жених пришёл… но руки Шуркиной не просит, так что на эту тему говорить рановато. Пустобрешные разговоры вести – тоже вроде не к месту. О чём говорить, когда не о чем говорить?

– В школе на попа учишься? – начал беседу Платон.

– Я мирянин, – последовал краткий ответ.

– И чем же ты, православный хрестьянин, на жизнь зарабатываешь?

Серёжа чуть заметно пожал плечами.

– Да так, где придётся. Настоящей работы в городе нет…

– Хрестьянин должен на земле работать. Земли – вона сколько пропадает.

– Что ты, папа, – вступилась за жениха Шурка. – Серёжа в ансамбле играет на клавишных, ему пальцы беречь надо.

– Ну, ежели так…

И снова в воздухе повисает неловкая тишина. Куда как удобнее в такую минуту иметь дело с расторопной свахой. Она-то мигом скажет всё, что нужно, подтолкнёт колеблющихся, успокоит недовольных. Речь её журчит, не умолкая, что лесной ручеёк: где напоит, где размоет и всё устроит. При хорошей свахе только жених с невестой истуканами сидят, а тут – все.

И ещё одна незадача: Шурка хахаля своего на автобусе привезла, а обратный только во вторник будет, через три дня на четвёртый. Ночевать у себя парня не оставишь – и места в избе нет, да и обычая такого не бывало. Платон хотел было запрягать лошадь, чтобы отвезти гостя в город, Горислав Борисович предложил взять его на три ночи к себе, но Серёжа все сомнения разрешил просто: вытащил из кармана сотовый телефон и вызвал из города такси. В Питере такая штука чуть не у каждого шкета есть, а в Ефимках только у дачников, да и то не у всех. У Горислава Борисовича телефона не было, некому звонить. Опять же, смущала небрежная лёгкость, с которой Серёжа собирался ехать на машине. До деревни и обратно такси гонять – триста рубликов придётся заплатить, а то и больше. Если и впрямь никакой работы у Серёжи нет, то откуда деньги на такси? Впрочем, у нынешней молодёжи представления о деньгах иное, нежели в шестидесятые годы, хоть прошлого, хоть позапрошлого веков.

Для Горислава Борисовича в этой истории был ещё один неприятный момент. Вечером, когда Серёжа уже уехал, Горислав Борисович отозвал Шуру в сторону и строго предупредил:

– Ты смотри, Шурёна, про туманную дорогу никому не рассказывай, а Серёже – в первую очередь. И себе беды наживёшь, и ему.

– Но как же быть? Я не могу его обманывать.

– Ты не обманывай, ты просто не говори.

– Недосказ – хуже обмана.

– Да ты пойми, это же не твой секрет. Ты ему скажешь, он своим родителям; тоже ведь, недосказ иначе получится. А тем уже тайну хранить незачем, к слову придётся, так и разболтают. Знаешь, как немцы говорят: «Что знают трое, знает и свинья».

– Дядя Слава, а что ж за беда-то будет?

– Ваша беда известная – унесёт вас в Ефимково, помнишь, как Никиту семь лет назад. Вот что со мной будет – и догадываться неохота, но за вами я уже прийти не смогу, добрые люди не пустят. Так и останетесь, Серёжа тут, а вы – там.

– Это как в сказке про царевну-лягушку…

– Ага! А я, значит, по-твоему, Кощей Бессмертный на границе между разными мирами сижу. Это ты, милочка, Проппа перечиталась.

– Кого?

– Ладно, не суть важно. Но теперь понимаешь, что о таких делах надо помалкивать?

– Да уж, понимаю, не маленькая.

Верный привычке всё объяснять до конца, Горислав Борисович ещё долго что-то говорил, но по сути разговор на том был окончен. И хотя в тот Серёжин приезд слова не было сказано о грядущей свадьбе, все понимали, что дело это решённое, и к Покрову свадьбе быть. Городские свадьбы играют когда угодно, хоть в Великий пост, но раз Лопастовы и впрямь воцерковлены, то обычай должны чтить.

Так и вышло. В сентябре на своей машине приехали родители жениха, вместе с Серёжей, и тут уже разговор пошёл дельный: где будут жить молодые, что дарить на свадьбу – и прочее в том же духе. О приданом разговора не было, теперь такие вещи, как сказал Горислав Борисович, «не котируются». Зато подарки на свадьбу влетели в такую копеечку, что закачаешься. Было решено купить в складчину молодым однокомнатную квартиру в четырёхэтажном доме, что строился на окраине города. У нас, конечно, не Москва и не Петербург, цены на жильё божеские, однокомнатная квартира – четыре тысячи долларов, но молодой семье в одиночку такую покупку не поднять. Платон покряхтел, но половину расходов взял на себя.

На свадьбу собралась вся семья, даже Никиту воинское начальство отпустило на побывку. Свадьбу играли в городе, благо что у Лопастовых-старших дом свой, с участком, где можно было, хоть и с неудобством, оставить лошадь. А без лошади никак – не на автобусе же невесту везти? От казённой машины Платон отказался намертво, от неё один убыток: ни красы, ни пользы. А так, Платон дугу лентами убрал, колокольчик подвесил, повозку стругом выскоблил, чтобы как новенькая была, запряг не дряхлого Соколика, а игривую Сказку. Фектя цветов чуть не целый воз наклала, благо что утренники в этом году припозднились, и у всех дачников не только хризантемы, но и георгины с гладиолусами были спасены. А уж под цветами какой только снеди не упрятано! И пироги, и мясное разное! Салатики с майонезом и городские нарезать могут, а у Савостиных еда основательная. Платон поросёнка заколол, зарезал двух баранов, гуся и пять кур. Студень у Феоктисты вышел такой крутой, что миски не надо, сам собой держится. Пироги намаслены, яиц в начинке больше, чем капусты. Знай наших, однова дочь замуж выдаём! Надо бы ещё пива бочку да самогона четверти три, но с этим строго, трезвенный закон не велит. Так что, пускай женихова родня покупное вино пьёт, а нам и яблочного кваса довольно.

От Ефимок просёлком десять вёрст до шоссейной дороги. Там, ежели направо – в двух километрах Блиново, а налево пятнадцать километров до райцентра. По трассе движение оживлённое, там можно куда хошь доехать, и в Москву, и в Питер, и в Тверь, и в Новгород. Видя разукрашенную повозку и Шурку в белом платье, машины притормаживали, а шофёры грузовиков, случалось, гудели приветственно и махали невесте рукой.

Дорога почти до самого центра шла лесом, лишь в одном месте сосняк отступал. Там была обустроена автостоянка и выстроено несколько коттеджей, теперь наглухо заколоченных. Лет пять назад местный воротила задумал поставить здесь мотель и охотничьи домики для проезжающих, но дело оказалось неприбыльным, и теперь хозяйство постепенно разваливалось. Назывался мотель «Заимка», но непогода или хулиганские руки одну букву сбили и получилась «Заика». Увидав «Заику», всякий знал, что сейчас он как раз на полпути от Блинова до райцентра. А если от Ефимок считать, то и вовсе всего ничего осталось.

Родни у Лопастовых оказалось преизрядно. Все шумные и не в меру суетливые. А может, это от свадьбы, в такой день и пошуметь извинительно.