— Здесь никого нет.

— Миша, как ты меня напугал, — выдохнула она.

— Заходи, — он шагнул в сторону, пропуская Маринку в прихожую. — Покажи мне надпись. И по его тону, по голосу, по собачьей настороженности во взгляде Маринка поняла: что-то случилось. Но ответила, стараясь не выдать давящей растерянности:

— Она в комнате, в шкафу, на задней стенке.

— Покажи мне, пожалуйста, сама.

— Господи, пожалуйста, — Маринка прошла в комнату, остановилась у шкафа, решительно распахнула створки, рывком сдвинула платья, костюмы, плащи в сторону. — Смотри. И, подавившись последним слогом, застыла, охваченная внезапно подступившей паникой. Задняя стенка шкафа оказалась абсолютно чистой. Цифра исчезла.

— О боже! — прошептала Маринка, протянула руку и осторожно коснулась пальцем холодного отшлифованного дерева. — Она была здесь. Я видела ее.

— Может быть, тебе показалось? — мягко спросил Мишка тем самым ублюдочно-увещевающим тоном, которым врачи разговаривают с буйными сумасшедшими. — Просто упала тень от пиджака или платья. Вот и померещилось.

— Мне ничего не мерещилось! — истерично повысила голос Маринка. — Кто-то написал ее вот здесь, в середине. И это была не тень! Не тень, ясно тебе? Кто-то написал ее, а потом, пока я ждала тебя внизу, стер!

— Ты думаешь, что он все это время ждал тебя в подъезде? Караулил, пока ты выйдешь? Мишка не издевался. Он спрашивал вполне серьезно, но Маринка сейчас не принимала ничего, кроме безусловной веры. Вопросы означали либо издевку, либо подозрение.

— Я не знаю! Не знаю!!! Мишка еще несколько секунд разглядывал ее, затем кивнул:

— Хорошо, сейчас поедем домой. Там ты будешь в безопасности. А сюда я пришлю парочку наших ребят и приставлю к тебе телохранителя. — Он взял ее за руку, слегка сжал. — Не волнуйся, с этой минуты тебе ничего не грозит. В конце концов, он не профессиональный киллер, а просто какой-то сбрендивший дурак. Против хорошего телохранителя ему не потянуть. Только, чур, больше не паниковать. Договорились? Все в порядке?

— Договорились, — тихо ответила Маринка и повторила: — Все в порядке. Ей стало гораздо легче. Мишка всегда держал слово, и если он сказал, что с ней ничего не случится, значит, можно не сомневаться, так и будет.

— Точно? — Мишка взял ее лицо в свои ладони и заглянул в глаза. — Все прошло? Ты успокоилась?

— Точно, Миш. Со мной все нормально.

— Хорошо. Тогда пойдем. Они вышли из квартиры, и Маринка под бдительным присмотром Миши заперла дверь на оба замка.

— На какой срок снята квартира? — поинтересовался Миша, пока они ждали лифта.

— Осталась оплаченная… неделя.

— Сегодня же позвони хозяйке и откажись от квартиры. Если потребует компенсацию — скажи, что деньги я ей завезу завтра. Оплату за следующий месяц. На большее она может не рассчитывать. И пусть начинает подыскивать нового квартиранта. Кстати, составь список вещей, я зайду — заберу.

— У нее уже есть новый квартирант, — Маринка встрепенулась. — Слушай, ведь хозяйка, Вера Алексеевна, сказала, что заходила, когда он был в квартире. Этот парень ей и сожителю выпивку поставил.

— Серьезно? — Мишка сдвинул брови домиком. — Ну, так это вообще отлично. Дело упрощается. Я скажу ребятам, чтобы заглянули к твоей хозяйке, выяснили, как выглядел этот псих, ну и всякое такое. Думаю, они найдут его быстрее, чем он успеет досчитать до трех. Найдут и навсегда отобьют охоту шутить подобным образом.

— Хорошо бы, — вздохнула Маринка.

— Так и будет, поверь мне. Наши ребята свое дело знают. Они вышли из подъезда. Мишкин «Форд» стоял посреди дорожки, перекрывая подъезд. Ему в хвост пристроились белые «Жигули», оглашая двор истошным воем клаксона.

— Уже идем, — махнул рукой Миша. — Не нервничай. На пожар, что ли, опаздываешь? Забрались в салон. «Форд» запыхтел, мягко взял с места и, провожаемый возмущенным механическим завыванием «жигуля», покатил по подъездной дорожке.

* * *

Для начала Волин отослал запросы по аналогичным преступлениям, значащимся в сводке. Уточнял места происшествия и способ убийства, возраст и внешность жертв, время. Данные убийцы, когда задержан, на какой срок осужден. Когда закончил отбывать наказание, где проживает сейчас. Вариант: признан ли невменяемым, если да, то где проходил лечение и выпущен ли из клиники. Когда. Кипа бумажной работы. «Суровые героические будни». Битва богов с титанами. В смысле, следователя с бумажным болотом. А дальше, как в бодрой дурацкой песенке: «кто-то», «кое-где», «порой». «Икс», «игрек» и «зет». Хотя в их случае «зет» известен. Вычислить бы еще «икс» с «игреком». Вот и старался Волин, работал, высунув от усердия язык, пыхтел добросовестно, заполняя бесконечные бланки и бумажки, теребя протоколы, справки, заключения. Желая найти ответы на два вопроса: «Что общего у двух убитых девушек?» и «Что общего между двумя местами происшествия?». «Икс» и «игрек», замкнутые в систему. Почему убийца привел именно эти жертвы именно в эти места? Девушки абсолютно разные. Тут нахрапом не справиться. Тут надо разбираться плотно и вдумчиво. С местами происшествия проще. Все на виду. Что на виду? Дома? Разные. На первом месте — между «Динамо» и «Белорусской» — сталинские, на «Академической» — «хрущовки», хоть и кирпичные. Мусор? В детском саду нет мусора. Чисто там. Зеркальное отображение тоже не годится. «Академическая» чуть правее. Да и нет смысла в зеркальном отображении. И тут мелькнуло, всплыло: а что, если он «ходит конем»? Как в шахматах? Волин широким барским жестом сдвинул бумаги в сторону и полез в стол. Была же где-то тут линейка. Алюминиевая, неприятного такого цвета. Цвета беды. Ага, нашел. Вскочил — и к настенной карте. Вымерять, прикидывать, подсчитывать, щурясь и закусывая губу. Волин бормотал что-то невнятное, помечая отдельные улицы, ругался себе под нос, снова отмерял, уточнял, записывал. Через двадцать минут на его столе лежали шесть аккуратных прямоугольничков, совсем недавно составлявших блокнотный лист, на каждом из которых значился адрес: 1. Сад ЦДРА, со стороны Большой Екатерининской улицы. «Ничего себе местечко. Иди угляди его тут. Центр, народу полно, хоть и не лето». 2. Район Рязанского проспекта. Между Газгольдерной и 1-м Грайвороновским проездом. «Тоже та еще задачка. Промышленный район. На километр вокруг — одни предприятия». 3. Очаково. Улица Озерная, в районе Востряковского кладбища. «Подходящее местечко. Многозначительное». 4. Печатники. Между Шоссейной и улицей Песчаного карьера. «Опять предприятия». 5. Битцевский лесопарк, со стороны проезда Карамзина. «Час от часу. В Битцевском лесопарке можно сорок лет партизанить, не боясь, что поймают». 6. Южное Чертаново. Железнодорожная полоса в районе Дорожной улицы. «И снова хорошо. Жилых домов окрест — раз, два и обчелся. Где прикажете засаду прятать? Разве что под рельсы маскировать. Или под паровоз. Тот, что вперед летит». И все-таки стрелка на барометре настроения Волина медленно, но верно ползла вверх. Его умозаключения, конечно, были интуитивными, но уж лучше такие, чем вообще никаких. Он уже заканчивал «колдовать» над списком, когда зазвонил телефон. Волин снял трубку: