— Для меня было большой честью оказать вам услугу. Я буду рад снова оказаться в вашем обществе. Ваш кузен герцог сообщил вам, что он поручил мне написать ваш портрет?

Она кивнула, сморщив носик, словно ребенок. На ее лице появилось почти испуганное выражение.

— Он сказал мне сегодня утром, хотя не представляю, кому может понадобиться мое изображение. Кроме того, при дворе есть множество более красивых женщин, чем я, и более достойных этой чести.

— Осмелюсь с вами не согласиться, — поспешно ответил Леонардо. — Как человек, запечатлевший на холсте множество женщин, я могу с уверенностью сказать, что лица, подобные вашему, приковывают к себе внимание и как нельзя лучше подходят для портрета. Уверяю вас, графиня, вам понравится результат моих трудов.

— Что ж, хорошо. Я не могу противиться желаниям моего кузена, даже если они расходятся с моими, — она сделала паузу и затем добавила: — Но, возможно, вы согласитесь нарисовать меня вместе с Пио. Тогда вы получите более терпеливую модель.

— Прекрасная мысль. Если вы не возражаете, я приду завтра в это же время, и мы сможем приступить к работе, — сказал он с легким поклоном. Но едва она повернулась, чтобы уйти, он продолжил: — Графиня, вы позволите мне задать вам вопрос относительно этих карт?

Она повернулась, на ее лице теперь читалась настороженность.

— Что вы желаете знать, синьор?

— Я слышал, что эти карты можно использовать не только для игры, — ответил он гоном, в котором почти не угадывался интерес. — Правда, мне говорили, что некоторые люди пользуются ими, чтобы узнать о событиях, которые еще не произошли. Обладаете ли вы даром читать будущее по картам?

— Вы имеете в виду, синьор Леонардо, умею ли я гадать?

Насмешливый тон, которым был задан этот вопрос, показался мне неубедительным. Тем более что она медлила с ответом Леонардо. Повернув голову, она бросила нервный взгляд на своих служанок. Те, в свою очередь, замолчали и уставились на учителя с внезапным подозрением.

Однако Катерина быстро обрела самообладание и спокойно встретила его взгляд.

— Вы удивляете меня, синьор. Вы ведь не только художник, но еще и ученый, и инженер, не так ли? Как вы можете верить в предсказания и гадания?

— Как раз как ученый и инженер, я открыт для любых теорий, графиня. И порой неважно, во что я верю, важно, во что верят другие.

Катерина пожала плечами.

— Ну что ж, мне нечего скрывать. Моя служанка Лидия рассказала, что моя мать умела предсказывать будущее, вытягивая из колоды несколько случайных карт и толкуя их значение. Она предложила научить меня читать карты, и я подумала, что это было бы забавно. Мы с горничными иногда проводим время подобным образом, но это всего лишь игра.

— Безусловно, — согласился Леонардо.

Затем, словно ему в голову пришла внезапная мысль, он спросил:

— Признаюсь вам, я был сбит с толку тем, что Беланка взяла эти карты без вашего ведома. Зачем она это сделала? Может быть, она действительно верила, что они имеют магическое значение? Скажите, графиня, если вытянуть подряд эти четыре карты, что сие будет означать?

На юном лице молнией промелькнул гнев, а затем боль. Эмоции сменились настолько быстро, что я не была уверена, что мне все это не показалось. Затем графиня смерила его ледяным взглядом.

— Я бы сказала, что карты предупреждают об опасности знакомства с человеком, который предложит союз. Чувства могут легко заглушить голос разума, и эта связь принесет большую беду.

Она развернулась и удалилась в спальню. Пио поплелся за ней. Белокурая троица обстреляла учителя взглядами, содержащими целую гамму чувств — от гнева до испуга, и последовала за хозяйкой. Дверь захлопнулась, и мы с Леонардо остались в приемной одни.

— Кажется, нам указали на дверь, — прошептал он с насмешливой улыбкой, когда мы встретились взглядами. Приложив палец к губам, он провел меня сквозь лабиринт коридоров обратно на улицу.

Мы дошли до каменной скамьи. Это было место, где мы порой проводили время, обсуждая различные гипотезы и теории. Верными обычно оказывались его умозаключения, хотя пару раз мне удалось сделать выводы, до которых не додумался Леонардо.

Тысячи мыслей теснились в моей голове, и я не могла дождаться момента, когда смогу ими поделиться. После аудиенции у графини у меня не оставалось сомнений, что ей что-то известно о смерти Беланки и, возможно даже, что она каким-то образом связана с этой трагедией. Даже если учитель и придерживался того же мнения, он вел себя как ни в чем не бывало, продолжая раздавать учтивые поклоны и расточать улыбки придворным, которых мы встречали на своем пути.

Наконец мы дошли до скамьи, и он жестом пригласил меня сесть.

— Я вижу, что тебя просто распирает от вопросов и предположений, мой мальчик, — сказал он, приподняв бровь, — так что давай поговорим. Только будь осторожнее, чтобы нас никто не услышал.

Я быстро оглянулась по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, выпалила:

— Она была в этой башне! Вопрос в том, была ли она там, когда погибла Беланка. Может быть, синяки, которые вы видели, ее рук дело? Возможно, она боролась с Беланкой, чтобы не дать ей спрыгнуть с башни, или, наоборот, пыталась ее столкнуть?

— Я так понимаю, что «она» — это донна Катерина? — перебил меня учитель. — Я соглашусь, что она, вероятно, гораздо больше знает о смерти своей служанки, чем говорит, но меня больше интересует человек, которого она упомянула, объясняя значение карт. Рискну предположить, что им вполне может оказаться наш загадочный капитан герцогской стражи.

— А вдруг графиня знала о связи служанки и капитана и осуждала ее и, чтобы сообщить ей об этом, воспользовалась картами?

Я высказала данное предположение, сама не будучи в нем уверенной. Без сомнения, Катерина имела полное право контролировать круг общения своей служанки. Но я не могла поверить, что это могло стать причиной самоубийства Беланки. Или могло?

Леонардо покачал головой.

— Боюсь, что совершаем ошибку, свойственную новичкам: разрабатываем теорию, не имея фактических данных. Нам нужно сначала побольше узнать об участниках этой драмы. Я начал с того, что собрал некоторые сведения о капитане.

Я не стала расспрашивать учителя, от кого он получил эти сведения, зная, что этим человеком мог оказаться кто угодно: от конюха до члена семьи Сфорца. Я давно знала, что он обладал редким даром с одинаковой легкостью находить общий язык как с простолюдинами, так и со знатью. И независимо от своего положения люди делились с ним своими тайными страхами и рассказывали о пороках. И поскольку я желала сохранить в тайне свое отношение к опасному и притягательному капитану, то сочла за благо не выказывать открыто свой интерес в том, что удалось узнать учителю.

— Его зовут Грегорио, — начал рассказывать Леонардо, — и до недавних пор он был командиром одного из отрядов, ведущих военные действия против врагов Милана. Однако, в отличие от большинства наемников, он не иностранец, а вырос здесь, в замке Сфорца. Очень рано начал военную карьеру, поэтому сейчас занимает высокую должность, несмотря на относительную молодость.