— Установив, что больший скелет принадлежит женщине, я приступил к тому, чтобы определить возраст объекта на момент смерти. Следует пояснить, что между двенадцатью и тридцатью годами происходит сращение эпифизов большинства трубчатых костей с диафизами,[34]и к двадцати четырем годам большая часть эпифизов срощена. В случае с объектом, который я в дальнейшем буду именовать как Объект А, я обнаружил, что грудинный конец ключицы еще не прирос, хотя процесс сращивания затронул акромион и верхний край лопатки. Кости предплечья большей частью срослись, но процесс сращивания еще не захватил лучевую и локтевую кости, что, по идее, следовало бы ожидать к возрасту двадцать один год. Кости плюсны срослись, чего и следовало ожидать к девятнадцати годам, однако сращивание не затронуло подчиненные узлы тазовой кости. Швы черепа остаются открытыми с внутренней стороны…

Наверняка что-то вроде этого. Он не смог бы определить точный возраст скелета. Скажем, между семнадцатью и двадцатью одним. А причина смерти? Руфус снова заглянул в газету. Патологоанатом сказал, что на данном этапе невозможно делать какие-то выводы, однако в статье написано, что полиция рассматривает это дело как убийство. Нигде не говорится, как патологоанатом пришел к заключению, что смерть наступила в промежутке между 1974 и 1977 годом. Руфус снова пустился в догадки:

— Определенные исключительно технические факторы, которые доступны для понимания только эксперту и на которые я не буду тратить ваше внимание, позволили мне сделать заключение, что Объект А мертв уже как минимум девять лет и не более двенадцати. Достаточно сказать, что я пришел к этому заключению на основании сохранности фрагмента матки и в результате получения химической реакции на кровь периоста. Я не мог ожидать получения этой реакции, если бы с момента смерти прошло более двенадцати лет.

Насчет фрагмента матки — это всего лишь предположение. Интересно, спросил себя Руфус, он придумал этот элемент, потому что ежедневно вынужден иметь дело с матками? Он мало что знал об анализах на кровь из костей — только то, что их можно делать. Установление личности Объекта А тоже будет сложным делом. Не было ни одного упоминания о волосах, хотя Руфус знал, что в могиле волосы сохраняются неповрежденными значительно дольше, чем кости. Ничего не говорилось об одежде. Могло хлопчатобумажное платье разрушиться за десять лет в земле? Он представил, как следователю приходится работать с крохотной, сотканной из некогда ярких ниток этикеткой, маленьким обрывком заляпанной кровью, измазанной землей, полусгнившей ткани, рыская по магазинам Килбурна и Вес-Хендона, постепенно сужая круг и выходя на фирму-поставщика…

Нет, на ней было не это платье, конечно, не это. Руфус спросил себя, насколько точна его память, сильно ли ее заблокировали время и желание стереть прошлое. Надо попытаться вспомнить, обязательно. Есть способы вытащить воспоминания на поверхность, и он должен воспользоваться ими, чтобы защитить самого себя. А еще необходимо сохранять хладнокровие и следить, чтобы восприятие оставалось соразмерным. Вероятнее всего, с опознанием Объекта А они не продвинутся дальше того, что у них есть, особенно если учесть, что ее никто (кроме них самих) не разыскивает, что она никогда не числилась среди пропавших без вести. Какова вероятность установить личность человека, сгинувшего десять лет назад и никогда не числившегося среди пропавших без вести?

А вот с другим обитателем могилы все может быть по-другому. Руфус снова превратился в патологоанатома:

— Что касается останков младенца, я буду называть их Объектом Б. Исследование таза обычно позволяет с большой достоверностью определить пол у малолетних детей и даже у эмбриона. Я обнаружил, что у Объекта Б большая седалищная вырезка широкая и неглубокая, седалищные бугры вывернуты, подвздошные кости наклонены по вертикали, а тазовая кость имеет очертания почти правильной окружности. Нижние ветви лобковых костей имеют округлую форму и образуют угол примерно в девяносто градусов. Исходя из всего этого я могу со всей определенностью заявить, что Объект Б женского пола.

Возраст Объекта Б я оцениваю следующим образом: более четырех недель и менее двенадцати. Высота скелета in toto[35]составляет чуть более пятидесяти семи сантиметров. Передний родничок открыт, хотя кубовидная кость окостенела…

Руфус забрел на незнакомую территорию. Он имел очень слабое представление о том, как определять возраст младенцев. По степени сращивания суставов, естественно, хотя ему безразлично, каких именно. Кстати, какого возраста был ребенок? Очень маленьким, еще без зубов. «Рост молочных зубов еще не начался» — так наверняка выразился бы патологоанатом. А как же зубы Объекта А?

Вот так первым делом проводится опознание трупов — по зубам. С другой стороны, если этот конкретный человек никогда не объявлялся в розыск и не считался пропавшим без вести, если о его существовании нет практически никаких записей в Национальной системе страхования и в медицинских картах, нет информации о выдаче паспорта или водительских прав, если шанс определить его личность ничтожен, какой зубной врач вдруг встрепенется и прибежит в полицию с картой зубных рядов?

Хотя какое-то допущение все же нужно делать.

— Есть немалая опасность сделать заключение, что, так как оба комплекта костей были обнаружены в одном месте и в один и тот же день, они приняли свою смерть в один и тот же час. Это вполне вероятно, однако я не в состоянии представить ни одного доказательства этому. Я также не имею никаких факторов для доказательства истинности другого допущения, которое можно сделать, а именно, что Объект А была матерью Объекту Б. Об этом свидетельствуют опыт и высокая степень вероятности, но и все. Я не могу со всей достоверностью определить промежуток времени, прошедший с момента смерти Объекта Б, а также высказать какие-либо предположения в отношении причины смерти.

После такого «промежутка времени» это не будет установлено никогда. Что в некотором роде печально, подумал Руфус. Вот была бы неожиданность, если бы в результате расследования вскрылись не те события, в которых они виновны, а только те, к которым они не причастны.

В процессе дознания был объявлен перерыв. Наверняка они все еще копают на том крохотном кладбище. Руфус не отличался нервозностью, он не принадлежал к тем студентам-медикам, которых начинает тошнить с первых минут работы в анатомичке, однако, как ни странно, ему не нравилось думать о тех мелких косточках, таких чуждых ему, неопознанных, которые выкопали, рассортировали и просеяли в надежде найти среди них человеческую малоберцовую кость или позвонок. Руфус не знал, одинаковые ли названия у человеческих костей и костей животных. У собак есть малоберцовые кости? Он удивился, обнаружив, что его трясет.

Если дробь не попадется среди человеческих останков — в углублениях черепа, например, — возможно ли обнаружить ее в земле, в смеси песка, гравия и хвои? Дробь была утиной или чуть покрупнее. Руфус видел ее, когда ел куропатку, которую выстрелом ранили в крыло, а не прикончили в голову. Он едва не сломал зуб о свинцовый шарик. Итак, воображаемая земляная смесь просеяна, все крупицы, крохотные камешки собраны полицейским — такова его работа, — и разложены на подносе, деревянные фрагменты — на другом, а на третьем — дробь.