– Для начала, сын мой, ты должен встретиться с кое-какими людьми.

Тем же вечером, когда солнце закатилось за горизонт и на степь опустился темный, усеянный звездами полог ночи, к кибитке Кемериса подъехали несколько всадников в коротких темных плащах. Лица этих всадников были скрыты капюшонами.

Мать Кемериса приподняла полог кибитки, и гости один за другим пробрались внутрь, оставив коней на попечение слуг.

– Приветствую вас, вожди! – проговорила женщина, поклонившись ночным гостям.

Мужчины ответили ей нестройными приветствиями и сняли капюшоны. Однако лица их не открылись: под капюшонами оказались звериные маски, выкованные из золота, – волчья, медвежья, кабанья, маски рыси, буйвола и росомахи.

– Ты звала нас, сестра! – проговорил человек в волчьей маске. – Мы пришли. Говори то, что ты хотела сказать, наши уши открыты твоим словам.

– Ты, брат мой, и вы, вожди племен! – заговорила мать Кемериса. – Я позвала вас не для того, чтобы говорить самой. Женщине негоже говорить в собрании вождей. Я позвала вас, чтобы вы выслушали моего сына.

– Как, разве Кемерис жив? – удивленно воскликнул человек в маске волка. – Разве он не погиб в день погребения своего отца? Я своими глазами видел, как пламя охватило его.

– Я спасла его и выходила, он набрался сил и теперь будет говорить с вами.

Женщина отдернула кожаный полог, который закрывал дальний угол кибитки, и скифские вожди увидели юношу с изуродованным, обожженным лицом, похожим на страшную маску. Маску ненависти. Маску отмщения.

Вожди смотрели на него в немом изумлении, не решаясь что-то сказать.

Тогда заговорил сам Кемерис.

– Вы пришли, вожди, и вы выслушаете мои слова. Я собрал вас, чтобы сказать, что хочу вернуть причитающееся мне. Хочу вернуть власть над всеми скифскими племенами, которая принадлежала моему отцу. Готовы ли вы пойти за мной?

Вожди молчали. Наконец один из них, тот, что был в маске медведя, заговорил низким рокочущим голосом:

– Наши предки установили такой порядок: каждый царь указывает на двух своих сыновей, которых он выбирает своими наследниками. В день его погребения боги выбирают из этих двоих того, кто им более угоден. Твой отец в нашем присутствии назвал наследниками тебя и Арнабада. Боги остановили свой выбор на твоем брате.

Старый вождь повысил голос:

– Ты говоришь, что хочешь вернуть причитающееся тебе. Но у тебя уже был шанс занять престол отца, это было в день его огненного погребения. Тогда ты проиграл, проиграл в честном поединке. Боги сказали, что предпочитают твоего брата. Чего же ты хочешь сейчас? Ты хочешь пойти против воли богов?

– Арнабад – не брат мне! – воскликнул молодой царевич. – Мать его – простолюдинка, чужестранка. Вы знаете, что моя мать происходит из знатной скифской семьи, из благородного клана Волка, она – дочь вождя и сестра вождя. Разве может человек с дурной кровью править скифскими племенами?

– Не может! – подхватил слова племянника брат его матери, человек в волчьей маске. – Я приму руку Кемериса и сделаю все, что смогу, чтобы вручить ему власть! Я пойду с ним до конца! Вожди, кто из вас встанет рядом со мной?

– Я готов идти рядом с тобой до конца! – проговорил человек в маске росомахи.

– И я! – поддержал его вождь в маске рыси.

– Вы, сыновья Волка, слишком горячи и самонадеянны! – пророкотал вождь клана Медведя. – В словах Кемериса есть доля правды. Он происходит из благородной семьи. Однако нельзя идти против воли богов. Главное же – у Арнабада священный венец наших предков, венец скифских царей, который приносит победу в бою.

Старый вождь оглядел присутствующих и закончил:

– Тот, кому принадлежит этот венец, и есть истинный государь. Если бы венец был у Кемериса, я встал бы на его сторону вместе со всем моим кланом. Вот мои слова, и я их не изменю.

– Старый Медведь прав! – подал голос молчавший до того вождь клана Буйвола. – Власть принадлежит тому, кому принадлежит священный венец. Если венец наших владык будет у Кемериса, я поддержу его.

– И я, – кратко высказался человек в маске кабана и встал рядом с вождем медведей.

– Мы все сказали, – подвел итог Старый Медведь и поднялся. – Пусть с вами будет милость богов.

– Пусть с вами будет милость богов! – подхватили остальные вожди и покинули кибитку.

Остались в ней только трое – Кемерис, его мать и дядя.

– Ты видишь, сестра, у нас ничего не вышло, – проговорил вождь клана Волка. – Я пытался убедить вождей, пытался, как мог, но они не хотят мятежа.

– Я услышала другое, – возразила ему женщина. – Я услышала, что они готовы встать рядом с моим сыном, если у него будет отцовский венец.

– Но у него нет венца. Венец достался Арнабаду, и молодой царь хранит его как зеницу ока.

– Я слышу твои слова, брат, – кивнула женщина, – я слышу их, но не принимаю в своем сердце. Я – женщина, а у женщин есть свои пути к победе и есть свое оружие.

– О чем ты говоришь, сестра?

Вместо ответа мать Кемериса дважды хлопнула в ладоши.

Полог в глубине кибитки снова приподнялся, и из-за него выскользнула юная девушка ослепительной красоты. По плечам ее змеились золотые волосы, большие глаза, синие, как два индийских сапфира, смотрели кротко и выжидательно.

– Кто это? – проговорил вождь, когда прошло изумление от появления незнакомки и оторопь от ее красоты.

– Это пленница из далекой греческой земли, – ответила мать Кемериса, довольная тем впечатлением, которое гречанка произвела на ее брата. – Она сделает то, что нам нужно. Она принесет нам священный венец предков.

Произнеся эти слова, женщина махнула рукой, и прекрасная гречанка удалилась за полог. Вождь проводил ее затуманенным взглядом, затем проговорил:

– Да, ее красота разит сильнее смертоносной стрелы! Однако надежна ли она, сестра? Не предаст ли она нас? Не перейдет ли она на сторону наших врагов?

– Нет, – ответила женщина, и рот ее стал жестким, как лезвие ножа. – Я умею управлять людьми, как опытный возница управляет упряжкой. У меня есть то, что очень нужно этой гречанке, то, из-за чего она сделает все, чего мы захотим.

– Что же это?

– Ее ребенок.

Этой ночью Лене приснился странный сон.

Ей снилось, что она идет по незнакомой улице. По сторонам этой улицы были не дома, а всевозможные ларьки и прилавки, на которых торговали игрушками и украшениями, сластями и экзотическими фруктами, пряничными домиками и фигурками, в общем, всем тем, чем обычно торгуют на праздничных ярмарках.