– Вот в такую же бурную ночь, помнится, обрушилось правое крыло замка, – вспомнил камин.

– Не каркай, как глупый энанциорнис, не пугай гостей, – приказал Пит.

– А я что, я молчу, – сказал камин. – Уж и вспомнить нельзя. У меня с памятью всё хорошо, склероза нет. Хотя в моём возрасте мог бы и быть.

– Пит, а почему они все разговаривают – дверь, светильник, камин? – спросил Бэк, протянув к огню замёрзшие руки. – Они, может, привидения?

– Да кто их знает, – пожал плечами Пит. – Скучно им, одни они здесь, уже столетия одни. Вот и выучились болтать со скуки.

– А почему ты тут не живёшь? Красиво, удобно.

– А что я тут буду делать? Сидеть и с камином разговаривать? На работу летать далеко. И соседи раздражают. Я такой кроткий и миролюбивый, а они пристают.

– Кроткий! – фыркнул Струм. – А кто на той неделе дрался с тремя птеранодонами? Они тебя в десять раз больше!

– Не в десять, а всего в восемь, – поправил Пит. – А чего они напали на меня, такого нежного и трепетного? Я лечу, никого не трогаю… ну, почти никого. А тут эскадрилья этих…

– И кто победил? – взволнованно спросил Бэк.

– Я, конечно. Послушайте, гости дорогие, всё это хорошо – мозаика на потолке, камин и лежанки, но почему-то хочется есть. Я бы рыбки наловил, но в такую бурю вылетать действительно опасно. А я осторожный и очень благоразумный птеродактиль.

– Если камин горит без дров, может, и стол нам что-нибудь изобразит съедобное без продуктов? – намекнул Струм. – Есть и правда хочется.

Бэк тоже жутко проголодался. Вчера толком поесть было некогда, вечером он сразу спать завалился, утром за своими археологическими изысканиями не успел позавтракать.

– Попробую, – вздохнул Пит. – Стол, накорми нас!

Стол с красивой мозаичной столешницей – агаты, яшма, перламутр – приказ проигнорировал. Даже не отозвался.

– Красивый, но глупый, – сказал Пит. – Разговаривать не умеет. Эй, кто-нибудь здесь способен приготовить ужин?

– Я могу поджарить что-нибудь, господин граф, – предложил камин. – Если вы найдёте, что поджарить.

– Я могу расплющить что-нибудь, – глухо отозвалась из прихожей дверь. – Сделать, так сказать, отбивную перед тем, как этот нахал её поджарит.

– Почему нахал? – обиделся камин. – Я почтенный добродетельный согревающий прибор.

– А я! А я могу всё! Я могу всё! – прозвучал весёлый неизвестный, устроивший освещение. – Я могу всё осветить! Когда дверь расплющит, а камин поджарит, я это освещу, чтобы вы всё рассмотрели и не подавились костью, например.

– Какой костью? – уточнил камин.

– Костью пирога, или конфеты, или костью мороженого… ну, какие там бывают кости, – весело перечислил «осветитель».

– И так есть хочется, а они называют всякие вкусности, – вздохнул Струм. – Мы, струтиомимы, всеядные, я могу и ящерку съесть, и побегами не побрезгую. А тут такие деликатесы.

– Мы, бэмбирапторы, тоже всеядные, хотя больше любим мясо, – сказал Бэк. – Просто умираю с голоду. Я согласен даже на костлявое мороженое, которое упоминает этот освещающий незнакомец. Может, какое съедобное лекарство есть в аптечках?

Порылись в аптечках. Нашли сладкие витаминки, батончик «Гематоген» и полпузырька зелёнки. Витаминки и «Гематоген» разделили на троих, а зелёнку решили оставить на крайний случай.

– А это что за странная сумка? – спросил Струм, оглядывая аптечку № 13.

Бэк объяснил.

– Но у нас нет тринадцатой аптечки, – удивился Струм. – У нас их только десять.

– Может, вы забыли?

– Как я мог забыть? Я, как главный врач, оформлял заказы на все инструменты и препараты и сам разбивал их на группы-аптечки, чтобы не таскать на далёкие вызова весь склад, а брать только необходимое. Нет у нас тринадцатой аптечки!

– Давайте посмотрим, что там. – И Пит сунул любопытный клюв под обёртку.

– Не надо! Трот говорил, что она может взорваться! – воскликнул Бэк.

– Взорваться? Тогда действительно не надо, – согласился камин. – Вот, помнится, в одна тысяча пятьсот восьмом году у графа Птеробабеля взорвалась его ручная золотая рыбка…

– Глупости, – сказал Струм. – С чего аптечке взрываться? Она же не золотая рыбка графа Птеробабеля. И не мог же Заур положить туда динамит. Пит, открывай.

Пит рванул обёртку. Из сумки запахло сильно и знакомо.

– Да это же пирожки! – удивился Пит. – Вот так аптечка! Интересно, какая начинка? Ага, вот с рыбой, это мне, вот с яйцами – это господам хищникам… Какой молодчина Заур! Пирожки свежие, явно утром их пёк или ночью, за день не зачерствели.

– Премию ему выпишу, – сказал Струм, хватая пирожок. – И три отгула. Заур – отличный аптекарь. Творческий.

«Невероятно, – думал Бэк, осторожно отгрызая кончик пирожка. – А что было во вчерашней тринадцатой аптечке? Наверное, никогда этого не узнаю. Может, Заур не такой уж зловещий злодей? Или пирожки всё-таки отравленные?»

Пит зевнул.

– Располагайтесь на покой, коллеги, лежанок много, они слегка отсырели, но достаточно удобные, – сказал он. – До утра дел нет, можно поспать. Утром обход, полюбуемся на нашу красотку со сковородкой.

– Уже без сковородки, – поправил Струм. – Пирожки великолепные. Как главный врач, я забираю последний. Я сам всех оперированных осмотрю, ты к ним не суйся, Пит, опять затеешь международный скандал.

– Хе-хе, завтра они будут смирные, – расплылся в улыбке Пит. – Я устроил им такую эффектную грозу, что они побоятся на меня нападать. Слышите, как всё гремит? Я горжусь своим умением.

– Так это правда? Это вы сделали грозу, а не случайное совпадение? – воскликнул Бэк.

– Мы, графы Птеродактили, владеем тайными силами, нам подвластны бури и ураганы, мы погубим неугодных ударом молнии… – заунывно начал Пит, но не выдержал и фыркнул. Так Бэк и не понял про грозу.

– А привидения у вас в замке есть? – спросил он.

– К сожалению, нет, – вздохнул Пит. – Раньше были, да вымерли. Естественный отбор, тупиковая ветвь эволюции. Спокойной ночи, друзья, и да побрезгуют вами все тираннозавры планеты!

Газета «Последнее время» от 26 декабря

Рубрика «Краеведение»

Мы продолжаем публикацию народных легенд о достопримечательностях нашей области. Известный краевед Л. рассказал нашему корреспонденту средневековую легенду, записанную им в Трёхкрылом – селении птеранодонов.

Давным-давно, когда море ещё было юным, а скалы вообще не народились, стоял на побережье замок, фамильное владение графов де Птеродактилей. День и ночь гремели там балы и пиршества, гости славили щедрость хозяев, и никто не знал, что в это время в подземельях замка стонали несчастные узники. Было предсказание: замок стоит до тех пор, пока в его темнице страдает хоть один заключённый. А едва тюрьма опустеет, как замок тут же рухнет. Графы де Птеродактили были просвещёнными птерозаврами, суевериями не увлекались, но предпочитали не рисковать и поддерживали благосостояние замка постоянными методичными злодействами. Профилактика обрушения здания, ничего