Джок оживленно кивнул:

— Конечно, приятель. Рад видеть вас в любое время. — Они в молчании доплыли до берега. Затем Люк пошутил:

— Если твой знакомый с профилем акулы был на борту, то можно больше о нем не беспокоиться — его поджарили на ужин.

Он взял ее негнущуюся руку:

— Шутка, дорогая, просто шутка. Там никого больше не было, как ты сама видела.

Большое крылатое существо, черное в темноте, ударило Эбби в лицо. Она вскрикнула и ухватилась за Люка.

«Австралия! — думала она. Где летучие мыши бросаются тебе в лицо, где едва знакомые люди называют тебя „приятель“ и грабят твой дом, где человек, которого ты, казалось, знал, как самого себя, поворачивается к тебе неожиданной стороной и становится вдруг чужим».

— Я обещаю больше ничего не воображать себе, — сказала она послушно. — Так мы будем сегодня веселиться?

— Если ты перестанешь смотреть на все глазами комиссара из Скотланд-Ярда. Все будет в порядке, дорогая, обещаю тебе.

Он говорил так убежденно, что у Эбби промелькнула мысль, что он уже тайно решил эту загадку, включая личность грабителя. Или он все время знал, что происходит…

Когда Люк медленно вел машину мимо большого дома, Эбби заметила Дэйдр в освещенном окне ее комнаты. Девочка стояла спиной и расправляла юбки явно нового платья, показывая его кому-то. В первый раз с тех пор, как Эбби узнала ее, она была похожа на нормальную маленькую девочку, радующуюся обновке.

Почему Лола не забыла купить платье именно сегодня, в тот день, когда Дэйдр сидела в своей комнате с истинной или вымышленной болезнью?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Лола рано появилась на следующее утро. Она пришла сказать, что сожалеет об ограблении, и узнать, нет ли новостей.

— Я заходила вчера вечером, но вас не было дома. Мне жаль, Эбби, особенно из-за того, что меня вовлекли в это. Странно, что Дэйдр использовали как приманку! Я чуть с ума не сошла. Теперь ты не поверишь, если мне действительно придется воспользоваться твоим любезным предложением.

— Конечно, поверю, — ответила Эбби фальшивым тоном, зная, что на самом деле никогда не поверит. — Как Дэйдр себя чувствует сегодня?

— Слегка осунулась, Она сегодня опять дома. В любом случае это ее день рождения, и, слава Богу, я не забыла купить ей новое платье. Думаю, что она пригласит вас вечером. Вы должны быть польщены. Впервые она вообще захотела кого-то пригласить.

— Ей следовало бы пригласить других детей, — возразила Эбби.

Лола пожала плечами:

— Дэйдр есть Дэйдр. Мне кажется, что она родилась старушкой.

Но, по крайней мере, это объясняло, почему Лола наконец-то вспомнила о платье. Ничего подозрительного в том, что это случилось вчера после целого дня тщательной изоляции Дэйдр.

Эбби наблюдала за отъездом Люка и Лолы. Люк велел ей позвонить в контору и поговорить хотя бы с мисс Аткинсон в его отсутствие, если что-то будет ее беспокоить. Теперь, когда произошло что-то реальное, что нельзя было отнести только на счет ее фантазий, он был готов проявить сочувствие и сострадание. Он доказал это, предложив найти другой дом, если она хочет уехать отсюда.

Она была рада, что отказалась. Он неизбежно бы стал немного презирать ее, если бы она сбежала. Было совершенно очевидно, что он не хотел переезжать.

Но Эбби все-таки надеялась, что наступит такое время, когда она не должна будет тоскливо наблюдать, как ее муж уезжает с Лолой, отчего ревниво сжимается сердце…

Дэйдр заглянула, когда Эбби кормила зимородков. Они немедленно взлетели на палисандровое дерево, щелкая клювами от ярости. Дэйдр стояла совершенно неподвижно, тараща на них глаза. Эбби не могла понять, чей взгляд был более злобным: птиц или ребенка.

— Привет, Дэйдр. С днем рождения. Почему ты мне раньше не сказала?

Дэйдр не обратила внимания на этот вопрос и задала свой, ради которого и пришла.

— Что взял грабитель?

— Мы пока не обнаружили, что пропало.

— Тогда почему он приходил?

— Полагаю, он думал, что у меня много драгоценностей. Наверное, я похожа на даму, у которой есть диадемы и все такое.

— Вы испугались?

— Да. Ты, правда, была больна?

— Я плохо себя чувствовала. Бабушка сказала, что я бледная. Я рада, потому что ненавижу школу.

— Но ты не знала, что грабитель позвонит мне?

— Нет, нет, нет!

Эбби сама не знала, почему задала этот вопрос, но она никак не ожидала такого яростного отрицания, как будто бедняжка Дэйдр была обеспокоена своим невинным участием в заговоре. Как будто она внесла свою лепту…

— Вчера вечером я видела тебя в новом платье. Ты стояла у окна. Оно просто шикарное.

— Что это значит?

— О, это значит, очень модное.

— О, Господи!.. Я вовсе не хочу быть модной! Почему зимородки не возвращаются?

— Они не вернутся, пока ты здесь.

— Значит, они меня тоже не любят.

— Ты маленькая глупышка. Кто же еще тебя не любит?

— Дядя Милтон. Он говорит, что меня надо отправить в пансион из-за того, что я везде сую свой нос. И что такого особенного, что я вчера нашла его кресло. Я думала, он сидит в нем, но его там не было. Там было только много подушек и плед. Как будто там человек. Я столкнула его в холл, — она повернулась к Эбби и захихикала. — Ну, я же не знала, что он в туалете. И потом он не мог выйти, потому что я укатила его кресло. Он вопил и звал Мэри. Он может пройти всего два шага на своих палках. Поэтому теперь они говорят, что я должна отправляться в пансион. Но я же не нарочно. А вообще-то я думаю, что все эти преследования начались потому, что я взяла у мамы ту губную помаду.

— Преследования! Какие глупости ты говоришь!

— А вот и не глупости, — продолжала Дэйдр, выглядя мученицей. — Вы пользуетесь той губной помадой?

— Конечно.

— Это хорошо. Я рада, что грабитель не забрал ее.

— Грабители обычно не берут такие вещи, — сказала Эбби тихо.

— Не знаю. У нее золотой футляр. Говорят, что воры всегда ищут золото. Вы намажетесь ею на мой день рождения?

— А я приглашена?

— Вы можете прийти, — сказала Дэйдр безразлично.

— А кто еще будет?

— Только мы. Может, мой папа придет.

— Твой папа? — Эбби резко повернула ребенка к себе. — Дэйдр, в чем дело? Ты не говорила мне, что твой папа дома.

— Он не дома, но он в Сиднее. Мама говорила с кем-то по телефону. Она сказала: «Теперь, когда Per вернулся…» — узкие глаза посмотрели на Эбби:

— Его зовут