— Сделаем, господин начальник полиции, — бодро отвечал Вебер, вытянувшись, отчего его живот сделался еще больше.

Вольф едва сдержался, чтобы не поморщиться.

* * *

Дело шло куда более споро, чем он мог предположить. С каждой марки Себастьян Клаузен зарабатывал пятьдесят пфеннигов, и уже мог назвать себя капиталистом средней руки. На вырученные деньги он сумел приобрести две сапожные мастерские и одну пекарню, и большую часть фальшивых денег сплавлял именно через них. Его отец, имевший булочную в Мюнхене, с раннего утра и до позднего вечера не отходил от печей — и при этом едва обеспечивал многодетную семью. А он, Себастьян, в день получает столько, сколько отец зарабатывал за месяц.

Однако в последние несколько дней Клаузен начинал испытывать некоторое беспокойство, возникшее, казалось бы, из ниоткуда. Ощущение такое, будто бы кто-то дышал ему в спину. Оборачиваясь, Себастьян видел вполне безобидную картину: пешеходов, спешащих по своим делам, тяжелые кареты, разъезжающие по дорогам, бродяг, выпрашивающих милостыню, ротозеев, разглядывающих броские витрины. На первый взгляд ни малейшего основания для беспокойства — и все-таки что-то было не так. Реальность как будто бы спряталась за густой туман, скрыв от взора свои радужные краски.

Нечто похожее он ощутил в прошлом году, когда хотел продать заезжему лавочнику ожерелье из ограненного стекла, выдавая его за алмазное. Что-то во внешности покупателя его насторожило: не то лукавость, прятавшаяся в глазах, не то холеные руки, какие не часто можно встретить у обычного лавочника. Прислушавшись к себе, Клаузен отошел в сторонку под удивленный взгляд покупателя. А часом позже тот задержал одного из сподручных Себастьяна за скупку краденого.

Два дня назад мошенник получил от Рихарда новую партию фальшивок — и наказ начать распространять их лишь через неделю. Однако соблазн заполучить большие деньги был настолько велик, что Себастьян не выдержал и вышел на вокзал уже на следующий день. А потом, риск был невелик — принесенные деньги выглядели столь совершенными, что он едва уловил их отличие от настоящих денег.

Клаузен остановился, прислушиваясь к внутреннему ощущению. Оно вновь дало о себе знать холодком под ребрами. Опасность ходила вокруг него кругами, как акула вокруг намеченной жертвы. Куда ни пойдет — а она уже рядом! В руках Себастьян держал небольшую сумку, наполненную фальшивыми монетами. За прошедшее время он без труда научился отличать поддельные деньги от настоящих и теперь дивился тому, что прежде этого не замечал. Хотя следовало отдать должное фальшивомонетчику — выполнены они были в самом деле великолепно! Надо было подержать в руках не одну сотню таких монет, чтобы научиться отличать фальшивую от настоящей.

Оглянувшись, Клаузен увидел молодую пару, поджидающую извозчика. Они вполне могут быть полицейскими: игра во влюбленных — один из любимых приемов тайных агентов. Немного сбоку увидел пожилую женщину, выбиравшую в лавке подходящий зонт — безобидный «божий одуванчик», решивший на старости лет поэкспериментировать с ярким цветом. Видно, ее укусила какая-то африканская муха, если к фиолетовому платью с рюшками она решила подобрать желтый цвет.

Не обнаружив ничего явно настораживающего, Себастьян направился к булочной. Вошел через служебный вход, где обычно сидел хозяин. Поставив на стол сумку, выгреб из нее горсть монет и сказал:

— Разнесешь сегодня, завтра принесу еще.

На лице хозяина, маленького полного человечка, отобразилась озабоченность.

— Мне кажется, что лучше обождать. Что-то на душе тревожно.

Беспокойство толстяка в точности совпадало с его собственным. Но, приняв беспечный вид, Себастьян отвечал:

— Ерунда! Дела идут лучше некуда. За прошлую неделю мы заработали двадцать тысяч марок. Разве ты разживешься такими деньгами в своей пекарне? — хмыкнул он, излучая уверенность.

— Вчера у меня отказались брать марку, — признался пекарь. — Пришлось дать другую.

— И что?

— Мне пришлось долго объяснять покупателю, что она настоящая, вот только не знаю, поверил он мне или нет. А сегодня один лавочник долго рассматривал мои монеты. А третий и вовсе потребовал, чтобы на сдачу я дал настоящие деньги.

— Ха-ха! — натянуто рассмеялся Себастьян. — Твои покупатели настоящие шутники. — Тебе нужно было сказать, что в пекарне ты прячешь чеканный станок.

Булочник выдвинул ящик стола и сгреб в него просыпанные фальшивки.

— Я так не могу. Это будет в последний раз, — толстяк поднял глаза на Себастьяна, уверенно выдержав его взгляд.

Возникла напряженная пауза. Клаузен понимал, что сейчас не самое подходящее время, чтобы навязывать собственные взгляды. С аргументами придется обождать.

— Ты немного устал, поговорим об этом позже.

Выйдя на улицу, Себастьян не обнаружил ни молодых людей, видно, умчавшихся куда-то на подъехавшей карете, ни старушку, выбиравшую пестрый зонт. Заложив руки за спину, неспешным шагом, как и подобает значительному человеку, он двинулся по тротуару в сторону галантерейной лавки. Приостановившись перед входом, как бы невзначай глянул через плечо и, обнаружив прежнюю картину — беспечность на лицах прохожих, — вошел вовнутрь.

Хозяином лавки был старый его знакомый Мартин Айгнер. Глядя на его благообразную аккуратно постриженную бородку с обильной сединой на висках, в нем невозможно было узнать бывшего форточника высшей квалификации, известного как Тощий Мартин. Прибавив в весе и сколотив значительный капитал, он навсегда завязал с опасным ремеслом и прикупил небольшую галантерейную лавку, приносившую ему значительный доход.

Клаузену пришлось не без труда отыскать подходящие слова, чтобы тот согласился распространять фальшивые монеты. Однако уже после первой реализованной партии старый приятель понял, что можно добывать большие деньги, не угождая покупателям, и теперь был одним из основных распространителей.

Заметив вошедшего Себастьяна, Мартин велел приказчику присмотреть за лавкой, а сам в сопровождении гостя направился в служебные помещения.

Едва Клаузен перешагнул комнату, хозяин закрыл дверь.

— Много? — с живым интересом спросил он.

— Пять тысяч, — Себастьян приподнял сумку.

Глаза Мартина блеснули азартом.

— Можно и больше, осилю! — горячо заверил бывший форточник.

— Хорошо, — согласился Клаузен, — в следующий раз принесу. — Высыпав на стол монеты, он спросил: — Ты ничего не замечал в последнее время?

— Это ты о чем? — удивленно воззрился Айгнер.

— Так… что-то все мерещится.

— Деньги расходятся, как печеные булочки, — хохотнул Мартин. — Никто даже и не догадывается, что получает фальшивые марки. — Себастьян помрачнел. — Или ты о чем-то другом?

Вот ведь толстокожий! У него самого душа не на месте, а этот все о прибыли думает.

— Нет, это я так… — кисло улыбнулся Клаузен. — Просто как-то день не заладился с самого утра.