— Да, этот парень больше себя любит этих хреновых «Метс». Поэтому мы и зовем его хренов Янки. Будь от проклят. Как бы там ни было, Янки — одиночка. Его терпеть никто не может. И поэтому он теперь всегда и везде появляется без приглашения, да еще таскает повсюду этих маленьких хреновых побирушек. Что я хочу сказать: да, эти хреновы готы — правильные готы с головы до ног, с пробитыми губами, черными волосами и прочим. Да только сережки у них в губах и на всем остальном теле слишком стерильные, волосы покрашены за двести баксов в каком-нибудь салоне Ист-Сайда, а одежда куплена в городских торговых центрах. Мы каждого видим насквозь.

Я тебе скажу, как полицейские своего района, мы, уважающие себя панки, должны почтить за честь самолично прикончить подобных маленьких ублюдков, да только в последнее время что-то стали слишком мягкими. К тому же нам постоянно хочется пива, а у этих сопляков всегда есть мелочь. Так что мы разрешаем Янки и его соплякам присоединиться к нам. Затем они на какое-то время уходят и откуда-то возвращаются с хрустящими сороковками и пивом.

— Что с девчонкой, Леп?

— Да вот я и подвожу к ней. Идиот.

Он ощупывает себя на наличие сигарет, но мы оба знаем, что у него их оказаться не может. Я достаю пачку своих «Лаки» и протягиваю ему одну. Затем мы вместе закуриваем.

— Итак, значит, Леп просто летает от блаженства, когда одна из этих цыпочек начинает об него тереться. Я уже говорил, что эти городские сопляки охочи до всего, что заставит их вкусить нашу реальность. Они хотят сношаться в грязи, чтобы потом вернуться в свои начальные школы и хвастать друзьям, в каком дерьме они побывали. Они же все могут купить за деньги. Им это надоело! Последний диск Бритни Спирс или этот новенький «порше» — что душе угодно, бери не хочу. Теперь им другое подавай. А вот трахаться с каким-то нищим ублюдком в окружении десятка таких же ублюдков — это для них настоящее дело. А Леп себя уважает, он не доставит такого удовольствия этой соплячке, но она слишком уж горяча, так что он разрешит ей у него отсосать. Так она и делает.

— Не могу разделить с тобой твои чувства. Что с девчонкой? Это точно она?

Он мотает головой.

— Нет. Это не она. Но вполне может оказаться ее подружкой.

— Подружкой?

— Да. Видишь ли, она кончает свою работу, а я свою. Мы квиты. Только она не унимается, все пристает и пристает. А я повторяю, что до таких, как они, Лепроси не опускается. Тогда она предлагает не только себя, но и свою подружку. Я не сдаюсь, однако ей удалось подогреть мое любопытство. И я спрашиваю, что у нее за подружка. Тогда она указывает на одну из других девиц. Что ж, мне она показалась очень даже ничего, только я не отступаюсь от своих принципов и даю ей это понять. И говорю, если она хочет полетать сегодня вечером или еще как порезвиться, то есть у нас другие парни, без моих, так сказать, моральных устоев. И как раз в тот момент мне в голову приходит мысль, что ее лицо мне кажется знакомым. А сейчас ты показываешь мне это фото. Сдается мне, что это она.

— Возможно.

— Просто чертова загвоздка в том, что у той цыпочки-то макияжа на лице не было. А эту девчонку, что на фотографии, я точно видел прошлым летом, и тогда у нее лицо было белее смерти. А эта прошлонедельная девчонка даже ногти накрасить не соизволила. Так что, не спорю, это вполне может оказаться она… В общем, ты понимаешь мои сомнения.

Я киваю.

— Если она все-таки шляется по округе, как делала это в прошлом году, значит, здесь есть люди, которые знают о ней наверняка, ведь так?

— Конечно.

— Ну так займись этим и найди мне нужного человека, Леп.

Его брови комично ползут вверх.

— Эта девчонка что, твоя родня? Или лучший друг? От нее зависит твоя жизнь, что ли?

— О, да. От нее действительно зависит моя жизнь, и не только моя, но и твоя, засранец. Решение этого дела убережет меня от самого грандиозного скандала в моей жизни, а значит, настроение у меня будет отличное, и тебя никто не тронет. Так что убедись, та ли эта девчонка или нет, и позвони в бар к Иви, я буду там. А теперь ступай к своему зверю, пока он не сделал чего с собой или не сожрал кого-нибудь.

Я разворачиваюсь и ухожу своей дорогой. А Лепроси кричит мне вдогонку.

— Нет проблем, Питт. Эй, послушай, как только я что узнаю, я звоню тебе, так? Эй, засранец! А еще я подумал, почему бы тебе не заглянуть в «Рилм». Я слышал, там тусуются молоденькие готки.

Он заливается хохотом, я не оборачиваюсь. Лепроси — маленький сосунок, но он всегда делает то, что я ему говорю. Потому что он обязан мне. В его памяти еще свежи те дни, когда сюда заявился его отец с Лонг-Айленда, чтобы найти его. Приезжает, понимаешь ли, на своем «линкольне-континентал», какой имеется у каждого уважающего себя брокера, и врывается как к себе домой в этот парк. Лепроси замечает его и пускается бежать. Его пес срывается с цепи и бросается на отца. А этот придурок, не меняя шага, с разбегу врезает ему носком своего ботинка прямо по носу. Вот так Хрящ и потерял обоняние. Собака, истекая кровью, плюхается на бетон, а папаша как ни в чем не бывало припускается за сынком. Я спокойно сижу себе на скамье и покуриваю. Это не мое дело, и я обычно не вмешиваюсь в чужие дела. Но в тот раз не вмешаться я просто не мог. Я отделал папашу так же, как тот собаку сына. За работу я ничего не просил, но это не означает, что Лепроси передо мной чист.

«Бэла Лугоси мертва». Можно сказать, это их гимн. Я в «Рилме», наблюдаю за толпами мрачно одетых и разукрашенных подростков, танцующих в экстазе. И во времена моей молодости готы были такими же хлюпиковатыми, сопливыми чудаками, балансирующими на грани суицида. А так это были самые обыкновенные тинэйджеры, только одетые во все черное. Впрочем, сейчас мало что изменилось. Разве только музыкальные вкусы: тогда готы подсаживались на «Кьюэ», «Смитс», «Баухаус», «Дэмид», немного «Депеш Мод». Современные готы завинчены на фетишизме и нечисти. Вот так и отрываются в «Рилме». Здесь повсюду на экранах транслируют клипы «Носферату», перемежая их кадрами, раскрывающими процесс прокола гениталий и вставки в них разного рода сережек. Здесь со всего города собирают всякий мусор вроде латунных люстр, драпируют их черной марлей и подсвечивают красными лампочками. По стенам развешаны зеркала, также задрапированные в черную марлю. Тут почти все покрыто этой чертовой черной марлей, включая и самих хозяев.

На сцене можно полюбоваться на парочку фетишистов, делающих свои не совсем чистые дела. Он привязан к икс-образному кресту из ржавой стали. Он абсолютно гол, если не считать черных кожаных стрингов. Она в обязывающих ролью высоченных черных ботфортах и корсете прикрепляет к его соскам зажимы, присоединенные к автомобилю. И каждый раз, как только он забудет назвать ее «мистресс», она угощает его разрядом тока. Возбуждающе, не правда ли? Ха, вполне могло бы быть. Только наша сладкая парочка на самом деле средних лет, страдает сильным ожирением, и он еще вдобавок лысеет. Но, как бы там ни было, они собирают приличную толпу своим эксцентричным выступлением, так что какая разница, что о них подумают другие.