и не хочу, чтобы ты за меня краснел. Можешь и дальше уговаривать себя, что не такой, как Руслан. Уверена, ты отлично встретишь Новый год с какой-нибудь достойной юбкой!

***

Я приезжаю к родителям на дачу к пяти часам вечера, и у них уже все готово к встрече Нового года. Пышная елка наряжена шарами и гирляндой, в небольшом камине горит огонь, облизывая сухие поленья, а на столе в гостиной расставлена праздничная посуда и напитки.

Родители суетятся, передвигаясь по дому друг за дружкой, привычно кусаются, потом мирятся, и я, глядя на их игривые перебранки, снова убеждаюсь, что жизнь за городом пошла обоим на пользу. И мама теперь все реже вспоминает о квартире и подругах, и папа не смотрит на неё букой, обижаясь, что его не понимают. Вон, даже бороду красивую отрастил, и что-то снова мастерит во дворе – кажется, качели. Иришку свою катать.

– Алиса, дочка, ты сильно не раздевайся, а то у нас здесь прохладно! Это мы с Юрой привыкли, а ты лучше тапки надень и носки не снимай! – суетится мама Ира, когда, войдя в дом, я снимаю пальто и ботинки. Передав папе пакет с фруктами, стягиваю шапку и целую обоих в щеки.

– Привет, мам! Привет, пап! Я так по вам соскучилась!

– Привет, соечка. Прилетела? – радостно басит папа, обнимает меня за плечи и возвращает поцелуй в щеку. – А мы с обеда ждем, кто же из любимых детей о нас вспомнит!

– Я вижу! – улыбаюсь родителям. – Даже камин растопили раньше времени и всё сами приготовили. И с чем я теперь буду вам помогать?

– С едой, конечно! – шутит папа. – Сами мы с этой горой не справимся! Одних салатов мать наготовила три штуки! И все с какими-то новомодными финтифлюшками, – крутит ладонью в воздухе. – Не поверишь, Алис, пришлось сегодня с утра ехать в районный центр за кедровыми орешками! Пока нашел, белкой себя почувствовал!

В доме вкусно пахнет запеченной с яблоками уткой, натертой медом и апельсином. Устоять, представив ее корочку, невозможно, и я, втягивая в себя запах, признаюсь:

– М-м… как у вас вкусно пахнет праздником. У меня уже слюнки текут! Пап, если и салаты такие же потрясающие, то я согласна с мамой – оно того стоило!

Я называю этих людей родителями уже тринадцать лет и действительно их люблю. Я почти не помню своих настоящих родителей. Когда они погибли, мне было шесть лет, и я ребенком пережила шок, с которым не каждый взрослый справится. Конечно, воспоминания о родной семье остались, но за эти годы они практически стерлись в туман, к которому я не люблю возвращаться, потому что там мне никогда не найти ответов. Лишь изредка пересматриваю старые фотографии, чтобы помнить, кто я и чем этим людям обязана.

Мой настоящий отец приходился папе Юре старшим братом-близнецом. Именно он всегда мечтал о небе и о карьере летчика, а за ним и младший брат потянулся поступать сначала в летное училище, а затем и летную академию. И мама Ира в молодости тоже, как и моя родная мама, была стюардессой и ее лучшей подругой. Так две пары и познакомились – во время полетов. Только судьба у каждой из пар оказалась разной.

Так что на папу Юру я была похожа больше, чем его родной сын Ромка, унаследовавший от мамы Иры глаза цвета «бренди» и строптивый характер. Хотя насчет характера я бы поспорила, но папа в этом споре никому уступать не хотел и стоял на своем. Поэтому, услышав про орешки, я порадовалась маминым успехам в перевоспитании его упрямства, и пошла с родителями на кухню оценивать их общие старания.

Там мы и общались какое-то время, заканчивая приготовления к столу и делясь новостями, пока к дому не подъехала незнакомая машина.

Раздался двойной сигнал клаксона, и папа вышел посмотреть, кто же к нам приехал.

Оказалось, что Влад Рыбкин. И нет, я не удивилась, увидев на улице своего бывшего парня. Однажды он уже бывал здесь вместе со мной и легко нашел дорогу снова, уговорив знакомого его подвезти.

А вот разговор между нами, когда мы остались вдвоем, легким быть не обещал.

Говорить с Рыбкиным мне не хотелось, и видеть его – тоже. Особенно благородное недоумение на розовощеком лице несостоявшегося актера и озадаченное возмущение в глазах.

Хотя кто знает, возможно, у него еще всё впереди.

Я вышла к нему, чтобы объясниться, раз уж он приехал, и хотела закончить это объяснение как можно быстрее.

– Алиса, привет! – парень шагнул мне навстречу и попытался поцеловать, но я не позволила, отступив в сторону. – Что случилось? Почему я второй день не могу к тебе дозвониться и тебя найти? Я переживал, Снежная!

Я накинула на себя папин пуховик и сейчас туже запахиваю его на груди, пряча руки от контакта с Рыбкиным.

– Как здоровье бабушки, Влад? – интересуюсь ровно.

– Нормально, а что? – Я явно спросила не о том, и Влад ответил напряженно.

– Мне тоже показалось, что вид у нее очень бодрый. Никаких признаков высокого давления и ужасного самочувствия, про которое ты говорил. Скорее наоборот.

– Т-то есть? – Рыбкин не понял моих намеков и насупил лоб. А мне вдруг захотелось разом все оборвать и не ходить вокруг да около.

– Так случилось, что вечеринка, на которую мы пошли с Мариной, была в «Орлином гнезде» – так называли пентхаус, куда пригласили Цветкову. Я видела тебя там, Влад. Ты тоже был на вечеринке, хотя мне сказал, что будешь с семьей у бабушки.

Я смотрю на парня прямо, чтобы мы сразу друг друга поняли, и Рыбкин бледнеет, сглатывая слюну. Отвечает мне вопросом, давая себе время осознать факт, что мне известен его обман:

– Я?

– Да, ты. И не один.

– Ах, да! – он проясняется в лице и пытается улыбнуться, коснувшись ладонью лба, словно забыл о таком пустяке. Но выходит не убедительно. – Точно, был!.. Алиса, я случайно туда попал, надо было с другом одним пересечься и кое-что ему отдать. Но я сразу же ушел! Да и что мне там делать?

Я молчу, и он спрашивает сам, не зная, чего от меня ожидать:

– А почему ты не подошла? Если… если видела.

– Я хотела. Но твоему другу, видимо, было плохо, и ты старательно делал ему искусственное дыхание. Я не решилась вам мешать и портить другим людям вечер.

По моему взгляду Рыбкин понимает, что я всё знаю, и отпираться бесполезно. А для себя я еще вчера решила, что возвращения к нашим отношениям не будет.