Она очень осторожно разговаривала с Коннором на вечеринке. В какой-то момент он попытался убедить ее, что нашел причину своих ночных кошмаров, но ей пришлось не согласиться с ним. Опять.

Как выразился Джозеф, она шла по тонкому льду. Ей очень хотелось рассказать Коннору все, что она знала. Убедить его раз и навсегда, что его дедушка был ему не врагом, как он считал, а преданным другом, готовым взвалить на свои плечи вину за прошлое, если это помогло бы Коннору сохранить хорошие воспоминания о его отце.

Однако Джозеф сказал ей, что Коннор на самом деле не был готов услышать правду. И, возможно, никогда не будет к этому готов. Мэтти не считала себя вправе давить на него.

Она повернула ключ в замке и распахнула дверь дома.

– Бренда? – позвала она. Скоро ее гости отправятся в путь. Значит, надо отбросить все мысли о личном и сосредоточиться на том, что происходит сейчас и здесь.

Бренда спустилась по лестнице. Мэтти с восхищением отметила решительное выражение ее лица. Совсем недавно моральное состояние Бренды было на нуле, и Мэтти сомневалась в том, что женщина сможет справиться с этим сама.

И еще раз Мэтти удостоверилась в том, насколько прав был старый шаман, сказавший, что Бренда выживет ради Скотти. Удивительно, как материнский инстинкт брал верх, когда какой-нибудь запуганной женщине приходилось защищать своих детей.

– Вы со Скотти готовы? Скоро пора ехать.

Бренда кивнула.

– Скотти смотрит телевизор наверху. Я сварила нам кофе. Кофейник на кухне. Мне подумалось, что мы могли бы выпить по чашечке перед отъездом. – Помолчав, она смущенно проговорила: – Я бы хотела вам кое-что сказать, Мэтти.

Женщины прошли на кухню и уселись за стол.

Сделав глоток ароматного напитка, Бренда выразила хозяйке свою сердечную признательность.

– Я не знаю, что бы я делала, если бы не ваша помощь. Вы нас приютили. Поселили совершенно бесплатно. Кормили. Купили нам одежду. Даже чемоданы. – Слезы блеснули в ее глазах. – Благодаря вам я поверила, что существуют люди, которые хотят видеть меня счастливой. – Срывающимся голосом она добавила: – Люди, которые хотят видеть меня свободной. Я никогда не встречала такого отзывчивого человека, как вы, Мэтти. Никогда.

Поставив чашку на стол, Мэтти наклонилась к Бренде, собираясь поблагодарить ее за добрые слова, но тут чья-то тень упала на пол поперек кухни.

Бренда, не сдержавшись, вскрикнула, а Мэтти вздрогнула от неожиданности. Фарфоровая чашка выпала из рук Бренды, и кофе залил дубовый паркет.

Мэтти лихорадочно соображала, как ей защитить Бренду, Скотти и себя от разгневанного Старины Томми. Вскочив, она втиснулась между Брендой и дверью, а когда, наконец, подняла глаза, встретила ошеломленный взгляд… Коннора.

– Что тут происходит? – спросил он, хмурясь все сильнее. От него не укрылись желтеющие кровоподтеки на разбитом носу Бренды, разбитая кофейная чашка и воинственный вид Мэтти.

Время, казалось, замедлило свой бег. Мэтти глотнула воздух. От облегчения, которое она ощутила, поняв, что им не грозит никакая опасность, у нее подкосились ноги, но гнев вспыхнул, как костер в сухом лесу.

– Что вы себе позволяете, Коннор? – строго осведомилась она. – Почему позволяете себе так просто вторгаться сюда…

– Я постучал, да и дверь была открыта.

Господи, ну можно ли быть такой идиоткой?

Оставить дверь открытой, чтобы любой мог войти в ее дом?

Коннор протяну ей красную кофточку.

– Вы забыли это у Грея и Лори. – Он положил кофточку на стул и отступил в сторону.

– Я не слышала, как вы подъехали, – констатировала Мэтти, отметив про себя, что говорит обвиняющим тоном. Ну что с ней такое? Почему она нападает на него?

– Я шел пешком от хижины, – объяснил Коннор. – Ночь такая ясная. – Он перевел взгляд на Бренду, потом снова взглянул на Мэтти. – Так вы… собираетесь мне сказать, что происходит?

После того как она поняла, что у него совершенно невинные намерения и он пришел сюда только для того, чтобы отдать ей кофточку, у Мэтти в мозгу должен был бы произойти переворот. Но этого не случилось. Разгоравшаяся в ее душе ярость, подогреваемая избытком адреналина и остатками страха, была неподвластна контролю.

– Нет, – сказала Мэтти повышенным тоном. – Я не собираюсь ничего вам рассказывать, Коннор. Это вас не касается.

Напряженное молчание повисло в воздухе.

Удивительно, но его нарушила Бренда.

– Мэтти помогает мне, – произнесла она тихим, но решительным голосом. – Мой муж… он нехороший. Я уезжаю сегодня на автобусе. Мэтти купила мне билет.

Коннор не сводил своих черных как ночь глаз с Мэтти. Понять их выражение было невозможно. Прошла минута, другая. Мэтти почувствовала, как сжалось ее горло. Не сказав ни слова, Коннор резко повернулся и ушел.

Звук захлопнувшейся двери заставил Мэтти вздрогнуть.

– Господи… – протяжно выдохнула Бренда. – Он рассердился. Вам надо поскорее его догнать и все объяснить. – Она показала пальцем в окно. – Вон он идет. По-моему, направляется к лесу.

Мэтти раздраженно огрызнулась:

– Незачем бежать за мужчиной только потому, что он рассердился, Бренда. Это только все ухудшит. Я твержу это с первого дня вашего пребывания здесь.

Бренда обиженно выпрямилась.

– Может, с моим мужем это и так, – сказала она. – Но этот человек не похож на Старину Томми. Вы знаете это, и я тоже. Он пришел сюда только затем, чтобы помочь вам, Мэтти. А вы прогнали его из-за меня.

Туман в голове у Мэтти начал рассеиваться. Она с трудом сглотнула.

– Я собиралась все ему рассказать после того, как вам удастся благополучно уехать. Завтра.

Мэтти повернулась к окну и увидела, как Коннор пересекает лужайку.

– Идите и переоденьтесь в кроссовки, – поторопила ее Бренда. – Этот мужчина заслуживает того, чтобы ему все объяснили.

Женщинам, находящимся на кухне, было невдомек, что за уходом Коннора наблюдал кто-то еще. Это был испуганный мальчик, который смотрел на него из окна верхнего этажа.

Вторгаться в дом Мэтти, в ее личные дела было непростительной ошибкой. Коннор осознал это только сейчас, возвращаясь по лесной тропинке к хижине. Хотя он чувствовал, что Мэтти что-то скрывает, он знал ее как человека правдивого и прямого. Ему следовало понять, что, в чем бы ни заключалась ее тайна, в ней не могло быть ничего бесчестного. Но скрытность девушки и то, что он не мог разгадать смысл происходящего, сводили его с ума.

Это вынудило его совершить то, чего в нормальном состоянии он никогда бы не сделал, – спрятать ее кофточку. Поступок сам по себе постыдный. Господи, да он почти украл ее только для того, чтобы иметь повод сунуть свой нос в ее дела. Коннор нахмурился, осознав, что интриги никогда ни к чему хорошему не приводили. Его мучили стыд и раскаяние. Он до смерти напугал Мэтти и ту женщину, которая остановилась у нее.