видом: почему бы нет. Венгр налил полный фужер, девушка послушно отложила бутерброд и выжидательно на него посмотрела.

— Давай за нас, — предложил он.

Лиза еще раз пожала плечами и неожиданно махнула все содержимое фужера. Венгр не успел и глазом моргнуть. Налил снова. В мозгу завертелась мысль: напоить бы ее, тогда все проще. Подождал, пока она доест эту чертову колбасу, еще добавил вина.

— Что, опять? — весело спросила Лиза. — За что на этот раз?

Венгр задумался ненадолго:

— Давай опять за нас.

— Ты не оригинален. Давай за счастье твоего друга Кирилла, который женится на моей сестре.

— Давай, — быстро и равнодушно согласился парень.

— Пусть живется им сладко и легко, пусть их совместные дни будут наполнены медом и патокой. Пусть им станет поскорее тошно друг от друга, — и снова выпила до дна.

Венгр, который слушал Лизу не очень внимательно, подумал, что ослышался. Проследил, как она выпила, и понял, что момент настал.

— Лиза, послушай меня, — решительно начал он. — Я давно хотел сказать тебе… — на этом его решительность иссякла. Лиза смотрела вопросительно и не думала приходить на помощь. — Так вот, я хотел сказать тебе… Я люблю тебя. Вот, — выпалил Венгр.

— Ну что ты, Димочка, ты просто немного увлечен.

— Увлечен? — взвился молодой человек. — Это называется «увлечен»? Я, кроме как о тебе, последнее время ни о чем думать не могу. Вся жизнь свелась к ожиданию твоего звонка. А стоит тебе позвонить, так и существование вроде смысл обретает и уже ждешь приговора — придешь или нет. Увлечен, — он горестно усмехнулся.

Она провела рукой по его волосам, он тут же схватил ее запястье и прижал к губам.

— Лиза, девочка моя, — зашептал, — я так люблю тебя.

Лиза откинулась на спинку дивана и ощутила, как тело расслабляется. Смежила веки и лениво подумала: пусть все катится, как катится. Она не стала открывать глаз, когда почувствовала губы Венгра на своих губах, шее. Позволила ему расстегнуть кофточку и очнулась, только когда он стал стягивать с нее юбку.

— Что ты делаешь? — зашептала в ужасе. — Прекрати немедленно.

— Тихо, тихо, — шепотом ответил пылкий поклонник. — Если хочешь, я свет погашу.

Он перегнулся, и как-то в один миг стало очень темно. Лиза распахнула глаза и ничего не увидела, зато вскоре почувствовала, что юбку с нее Венгр уже снял и теперь целует ее живот и грудь. Она начала задыхаться.

— Перестань, перестань сейчас же, — никак не могла заговорить громко, все время шептала.

— Сейчас, сейчас, — отозвался Венгр.

Что сейчас? Что сейчас? Лиза поняла, что лежит на диване уже совершенно голая и что Дима наконец оставил ее в покое.

— Ты где? — она попыталась нашарить свою одежду.

— Я здесь, здесь, — он очутился рядом, рука девушки ткнулась в его тело…

— Ты что, разделся?

— Не бойся, я буду очень нежным. — Он протянул руки, прижал испуганную Лизу к себе, начал гладить.

Та, не зная, куда деть свои руки, и вообще не представляя, что делать, сосредоточилась на одном: постараться как можно меньше касаться Венгра, особенно того места, которое явилось источником ее сегодняшних неприятностей. Потом снова заговорила:

— Послушай. Остановись. Не надо: Я не хочу.

— Почему? Почему? — спрашивал Венгр, подминая ее под себя.

— Я не люблю тебя. Я не хочу тебя. Отпусти же меня, наконец! — Лиза попыталась сопротивляться, но было поздно. Длинное тело нежеланного партнера надежно притискивало ее к дивану.

— Сейчас, сейчас, — бормотал он, жарко дыша в ухо.

О Господи, и что Катька в этом нашла хорошего, думала Лиза, испытывая боль и омерзение. Гадко, отвратительно, и подумать только, ради этого люди сходят с ума…

Когда Венгр отпал от нее, бормоча слова благодарности и любви, Лиза, не проронив ни слова, встала, взяла одежду, прошла в ванную. Долго стояла под душем, отмывая тело чужим мылом. Когда вернулась в комнату, то обнаружила, что Венгр и не думал вставать, только накрылся пледом. Торшер снова горел.

— Лиза, — радостно позвал он. — Давай выпьем. Я так счастлив. Иди ко мне. Зачем ты оделась?

— Я ухожу, — сухо ответила она. — И думаю, что мы больше никогда не увидимся.

Не желая видеть его оторопевшего лица, быстро повернулась и вылетела из квартиры. До метро она почти бежала, — казалось, что ее преследует отчаянный вопль, которым Венгр огласил тихий московский дворик:

— Лиза! Вернись!

12

С самого утра Катерина никому не давала покоя. Вихрем летала из комнаты в комнату, на кухню и опять по комнатам. Гостей ожидали к пяти, уже отбило три, и, по мнению Катьки, еще ничего не было готово. А впечатление необходимо было произвести самое лучшее, и понравиться друг другу должны были все — без исключения! Так что можно себе представить, сколько хлопот было у именинницы: не только проследить, чтобы закуски удались, жаркое не подгорело, водка достаточно охладилась, но вдобавок заставить и родителей, и Лизу выглядеть подобающим образом. Причем большие проблемы возникли с сестрой. Она ни за что не хотела надевать красивый ярко-синий костюм, купленный специально для этого случая. Уперлась — джинсы и рубашка, так и быть, белая. Мне так удобнее и мое место на кухне. Хоть тресни! Пришлось пойти на крайнюю меру — пустить слезу. Это подействовало. Лизка хоть и надулась ненадолго, но согласие на костюм дала, слава Богу. Пусть все видят, что у меня еще и сестра умница-красавица, вот так вот!

В половине четвертого Катерина исчезла из поля зрения — ушла одеваться и краситься. В четыре отправила краситься маму. В полпятого подобрала папе галстук. Без пятнадцати пять накинулась на Лизу — ты еще не одета! В пять все было готово. Именинница последний раз прошлась перед своим войском — не подкачайте. В пять десять прозвенел звонок. Все вздрогнули. Лиза рванула на кухню, Катя пошла открывать, родители с вымученными улыбками выстроились у двери.

— О! Ну, здорово, куманьки!

В узкий коридор ввалился здоровый розовощекий дядька. С ходу хлопнул по плечу обалдевшего Никиту Владимировича, потряс руку Любови Константиновне, облобызал будущую невестку.

— Люблю без церемоний, — пояснил он. — Значит, так. Меня кличут Степаном Алексеевичем. Зоя Тихоновна, моя благоверная, и юный наш отпрыск Кирилл.

— Да мы знакомы, — промямлил Кирилл, на его лице было написано страдание.

— Проходите, проходите, — засуетилась Катерина. — К столу, пожалуйста.

— Хороши закуски, — одобрил стол Степан Алексеевич. — Катерина, твоя работа, а? — Он подмигнул Катьке с отнюдь не отеческим выражением лица. Так и казалось, еще немного — и шлепнет ее по заднице. — А под закуску у нас что? — Степан Алексеевич по-хозяйски взял со стола