— Садитесь, пожалуйста. — На помощь дочери поспешила Любовь Константиновна.

Все расселись. Последовал неизменный ритуал наполнения тарелок и рюмок. Катя с Кириллом сели рядом — «как голубки», тут же заметил неутомимый, видимо, на шутки Степан Алексеевич. Из кухни показалась Лиза, была представлена, оценена и приглашена за стол. Она постаралась сесть с самого края, чтобы при первой же возможности улизнуть на кухню. Место оказалось рядом с отцом Кирилла.

— Ну-с, — Степан Алексеевич поднялся с полной рюмкой в руке. — За молодых. За тебя, Катюха, и за тебя, Кирюха. Чтоб жилось вам долго и счастливо, чтоб дом ваш был полная чаша. — Он одним движением вылил водку в горло, крякнул и шумно сел обратно на свое место, захрустел огурцом.

Остальным ничего не оставалось делать, как последовать его примеру. Лиза тоже выпила водки (первый раз в своей жизни). На глазах выступили слезы, она мучительно закашлялась, жестом извинилась и вылетела из-за стола.

— Бывает, бывает, — пробасил Степан Алексеевич. — Дело молодое.

Слегка закусили. Налили по новой. Пришла Лиза, села.

— Явление второе, — сказала Катька.

— Нуте-с, теперь давайте за именинницу со всеми вытекающими, — хохотнул Степан Алексеевич и как-то криво подмигнул сразу всем.

Чокнулись, выпили. Лиза хотела пропустить этот тост, но была поймана бдительным соседом. Сделала вид, что пьет, на самом деле только смочила губы.

— Да ты не лижи ее, — стал учить Лизу Степан Алексеевич. — Для этого есть вещи послаще. Ты гортань расслабь — и р-раз — водочка уже там, где ей и подобает быть.

— Да у нас девочки непьющие совсем, — обрела, наконец, дар речи Любовь Константиновна.

— Это хорошо, — поспешно кивнула Зоя Тихоновна и скосила глаз на мужа.

— Хорошо-то хорошо, — кивнул Степан Алексеевич, — но вот только ученые на Западе говорят, что в малых дозах водка спасает от инфаркта. У меня даже вырезка газетная есть. Я ее всегда с собой ношу. — Он потянулся через стол к Кате. — Положи-ка мне, дочка, вон того салатика.

— Сейчас чего только не напишут, — сердито сказала Любовь Константиновна. — Я недавно прочитала, что под землей, прямо под нами, живут чудища какие-то — гигантские черви. И что вроде уже пару таких на какой-то там станции метро видели.

— Врут складно, это точно, — Степан Алексеевич разлил водку. — Это уметь надо. Вот у нас в армии был парень. Как начнет заливать, так и не поймешь — было иль нет на самом деле. Помню такой случай. — Он раскраснелся, оживился. — Помнишь, Зоя, я рассказывал?

— Это про баню, что ли? — с ужасом в глазах спросила жена. — Неудобно, ты что. Первый раз в гостях, что про нас подумают.

— Давайте лучше за Катиных родителей выпьем, — громко предложил Кирилл.

Выпили. Лиза ушла посмотреть горячее. Разговор за столом разгорелся вокруг газетных статей — в основном между Степаном Алексеевичем и Любовью Константиновной. У обоих голоса были громкие, манеры — напористые, остальным рядом с ними ловить было нечего. Катя с Кириллом о чем-то тихо переговаривались, посмеивались; Зоя Тихоновна молча ела, уткнувшись в тарелку; Никита Владимирович сидел, откинувшись на диване, смотрел на гостей, грустно прикидывал, как они уживутся вместе с новоиспеченным Катиным мужем и частыми ли гостями в их доме станут родители Кирилла.

Лиза все не возвращалась. Сидела на кухне, подперев голову рукой, и тупо смотрела в заснеженное окно. Она не представляла себе, как жить дальше. Слишком больно видеть Кирилла рядом с Катей, слишком невыносима мысль о том, что совсем скоро свадьба, и платье уже куплено, и подарки, и надо делать радостное лицо, а потом изо дня в день изводить себя тоской, и конца этой пытке не видно. А если еще Катька родит?

Лиза вздрогнула. Куда же мне деваться? Куда? Денег нет, даже комнату не снимешь. Уехать некуда. Сбежать некуда. Только если к бабушке, но это летом, а сейчас-то что делать, что? Хоть за Венгра замуж и жить к нему — все лучше.

Вспомнилась его просторная квартира и тут же, без перехода, все то, что недавно произошло между ними.

Нет, ни за что. Тогда придется спать с ним каждый день. Лучше уж здесь.

Лиза встала, взяла большое блюдо с горячим и поплелась в гостиную. Ее бурно приветствовал Степан Алексеевич, громко заявил, что под горячее сам Бог велел, и долил остатки водки из бутылки.

— Давай, Лизавета, за тебя выпьем, — он попробовал подняться, но грузно завалился на стул, махнул рукой и продолжил: — Ты, главное, не робей в жизни, давай, — он вложил в ее пальцы рюмку. — Жениха тебе хорошего.

Катька хихикнула, и Лиза с удивлением заметила, что глаз у нее порядком замутнел. Она обвела взглядом стол: закуски были сметены, две бутылки из-под водки перекочевали на пол, в ход пошло вино. Когда успели? Повела плечом и стала искать повод, чтобы снова слинять на кухню. Застолье ее явно не увлекало. Решила собрать опустевшие тарелки, и неожиданно к ней в помощники вызвался Кирилл. Лиза попробовала возразить, но слово взял Степан Алексеевич, и ее тихие протесты были похоронены под мощным напором.

— Пусть приобщается, нечего, нечего. Раз надумал жениться, я так считаю, значит, должен уметь делать все. Вперед, сынок.

Кирилл помог сгрузить посуду в раковину, Лиза надела фартук и принялась мыть тарелки. Она снова ушла в себя и поэтому, когда за ее спиной раздался голос Кирилла, невольно вздрогнула и чуть не выронила любимую мамину салатницу.

— Я понимаю, Лиза, — говорил Кирилл, — что ты не в восторге от наших планов…

Она похолодела. Неужели он все понял? Неужели догадался о ее чувствах? Еще не хватало! Все буду отрицать! Что бы ни говорил, как бы прав ни был!

— …мне и самому не улыбается перспектива жить с твоими родителями, в вашем доме. Но понимаешь, Катька уперлась: только здесь — и дело с концом, и слушать меня не желает. — Он машинально взял полотенце, начал вытирать тарелки. — Только я хочу, чтобы ты знала: я уже подыскал работу, скоро начну зарабатывать, и мы сразу же снимем какой-нибудь угол. Лишь бы не у вас на голове. — Он усмехнулся: — Почему-то мне очень важно, чтобы об этом знала ты.

Лиза перекрыла воду, повернулась к нему лицом, грустно посмотрела в глаза. Она вдруг поняла, что пытка совсем не видеть его может оказаться еще страшней.

— Да все нормально, — постаралась вложить в голос как можно больше бодрости, но вышло жалко.

— Брось, Лиза, мы же друзья. И я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не увидеть неземную скорбь в твоих глазах.