А самое печальное, что, даже зная, чем заканчиваются подобные фантазии, Эмма готова была продать душу за еще одну такую ночь.

– Может, тебе лучше поехать домой? – спросил Гидеон. – Уверен, Мария не ждет тебя сегодня на работе.

– Мне нужно проверить свою почту и посмотреть, много ли скопилось работы.

Они стояли в лифте, поднимающем их в офис компании. А ведь Гидеон так надеялся, что она не поедет вместе с ним в «Фейрлейн». Ему нужно было время, чтобы привести мысли в порядок. Может, после встречи с Марией стоит поплавать на паруснике? Возможно, холодный воздух подействует на него отрезвляюще. Видения прошлой ночи так и стояли перед его глазами, он помнил каждое слово, каждый жест, каждое прикосновение Эммы. Где-то там, между стремлением воплотить в жизнь ее желания и островом Эллис, он потерял голову и забыл про свои правила, поддавшись романтической атмосфере этого вечера.

«Вот что бывает, когда проводишь время с хорошенькими молодыми девушками», – сказал он себе. Похоже, он начинал понимать, почему мужчины семьи Кент постоянно выставляли себя дураками. Хорошо, что его не-кентские гены вовремя опомнились и не позволили ему сделать то, о чем потом пришлось бы пожалеть. Например, не дали ему поцеловать Эмму и провести остаток ночи, занимаясь с ней любовью. Осталось лишь заставить свое тело забыть сладость ее кожи. Вчера ночью он полчаса простоял под холодным душем, стараясь унять огонь, пожира ющий его изнутри. Если такой пожар разгорелся от братского поцелуя в щеку, то вкус ее губ, вероятно, окажется ядом и убьет его. И пребывание рядом с ней в крошечной металлической коробке лифта не способствовало его душевному спокойствию.

– Надо будет забрать ящик для переноски животных для Хинкли. – Эмма, как всегда, в первую очередь думала о делах. Она вела себя так, словно вчера между ними ничего не произошло. Со своим маленьким портфелем для бумаг она казалась бесчувственной, рационально мыслящей, высокопрофессиональной статуей. У Гидеона появилось острое желание схватить ее и трясти до тех пор, пока на ее лице не отразится хоть какая-нибудь эмоция. Вместо этого он улыбнулся и ответил:

– Хинкли его ненавидит. Если он заметит его хотя бы краем глаза, мы его никогда не поймаем. Лучше я подожду, пока он ослабит бдительность и позволит взять себя на руки. – Гидеон взглянул на часы. – Уже почти два часа. Еще немного, и мне придется ворваться к ней во время ее драгоценного сериала.

– Есть шанс, что сегодня миссис Кент сделает для вас исключение.

– Думаю, ад замерзнет несколько раньше.

Впервые за сегодняшний день Эмма искренне улыбнулась.

Хотя эта улыбка и не была похожа на ту, которая сияла на ее лице вчера. «Радуйся, что она на тебя в суд не подала! – язвительно ответил ему внутренний голос. – Босс не должен целовать своего секретаря, пусть даже и в щеку».

Дверь лифта открылась, и Гидеон посторонился, пропуская девушку вперед. Запах ванили пощекотал его ноздри, когда она прошла мимо него. Небольшая комната, где посетители Марии обычно ожидали, пока их примут, была пуста.

– Странно, – сказала Эмма, нажав на дверную ручку. – Во время рабочего дня ваша бабушка никогда не запирает кабинет.

У Гидеона появилось нехорошее предчувствие. Он снова взглянул на часы: час пятьдесят девять.

– Ты с ней сегодня разговаривала?

– Да, до того, как мы взлетели. Но миссис Кент никогда бы ничего не назначила на два часа.

Гидеон с нетерпением смотрел, как Эмма отпирает кабинет. Навстречу им с мяуканьем бросился Хинкли – он был здесь единственным живым существом. Эмма взволнованно взглянула на Гидеона:

– Есть какая-нибудь причина, по которой ваша бабушка могла запереть его здесь одного?

– Нет. – Внутри у Гидеона похолодело.

Дверь в кабинет Марии была приоткрыта. Их глаза встретились. Телевизор не был включен.

– Мария! – Гидеон первым ворвался в кабинет, оглядываясь по сторонам.

– Гидеон? – Слабый голос ответил им из дальней комнаты, которая иногда служила для миссис Кент спальней.

Вбежав туда, они замерли, глядя на Марию, лежащую на полу возле кровати. Увидев их, она попыталась сесть, но смогла лишь чуть приподнять голову. Гидеон упал на колени около нее, вглядываясь в бледное лицо.

– Что произошло?

– У меня закружилась голова. Я решила прилечь ненадолго и упала. Наверное, я ударилась во время падения – моя грудь так болит.

– Ш-ш-ш, лежи спокойно, все будет хорошо. Я обо всем позабочусь. – Гидеон осторожно погладил седые волосы женщины, надеясь, что его голос звучит уверенно и спокойно.

Эмма опустилась на колени рядом с ним.

– «Скорая» приедет через пару минут. И я попросила, чтобы вызвали вашего отца и дядю.

– Спасибо.

– Это не могло произойти давно, ведь кровать заправлена. – Она имела в виду, что горничная должна была прийти сюда, чтобы сделать уборку. А чтобы случилось, если бы они где-то задержались? Страшно подумать, сколько бы Мария пролежала здесь одна и без помощи.

Гидеон почувствовал руку Эммы на своем плече. Это была та самая поддержка, в которой он сейчас так нуждался. Он благодарно кивнул девушке и вновь взглянул на Марию. Ее щеки были очень бледными, а в глазах плескалась боль. Глядя на нее, Гидеон вновь почувствовал себя девятнадцатилетним мальчишкой, которого Мария убеждала в том, что с кровью Кентов в его жилах или без нее он всегда будет ее любимым внуком. И что она никогда не откажется от него. Он осторожно убрал прядь волос с ее щеки.

– Ни о чем не волнуйся, бабушка. – Его голос дрожал от переполнявших его эмоций. – Я с тобой, я обо всем позабочусь.

– Почему так долго? – Эндрю Кент нервно провел рукой по седым волосам. – Мы уже должны были узнать хоть что-нибудь. Где шляется эта доктор Креншоу?

– Она же сказала, что свяжется с нами, как только появятся хоть какие-нибудь новости, – ответил Гидеон тем же вежливым, мягким тоном, которым говорил сегодня весь день, объясняя ситуацию родственникам и сотрудникам. Дженифер Креншоу была личным врачом Марии, она приехала даже раньше «скорой» и тут же занялась своей пациенткой. – Здесь нельзя торопиться. Когда они, наконец, заговорят с нами, я хочу, чтобы у них на руках были все факты, а не туманные предположения.

– Гидеон прав, – мягко сказал брату Джонатан Кент. – Мама в хороших руках. Позволим доктору Креншоу делать ее работу.

Эндрю расстроенно вздохнул, но не стал перечить. Эмма с восхищением наблюдала за тем, как быстро Гидеон взял под контроль ситуацию. Последние несколько часов прошли в бешеном темпе. Гидеон вместе со «скорой» поехал с Марией в больницу и все там организовал, чуть позже туда же подъехали Эндрю и Джонатан.

Джонатан выглядел шокированным и неспособным предпринимать какие-либо активные действия, в то время как Эндрю нервничал и, не имея возможности узнать хоть что-нибудь о состоянии Марии, постепенно впадал в шумное отчаяние. И вновь единственным, кто сохранил спокойствие и рассудительность, остался Гидеон. Наблюдая за тем, как легко и быстро он успокоил Эндрю, Эмма поняла, почему именно его миссис Кент хотела сделать следующим главой компании. Спокойствие и самоконтроль – вот что сейчас воплощал Гидеон, хотя Эмма точно знала, что внутри его бушует настоящая буря эмоций, но он не позволял им взять верх над собой. Прирожденный лидер – сердце Эммы против ее воли сжалось от восхищения.