В Рыбинске провода натянули через Волгу точно по расчету. Смущало то, что один из них провис намного ниже двух остальных. Вершков глянул, махнул рукой:

— Ладно. Не до красоты.

17-го доделали все остальное, и Брусникин сообщил в Москву: «Работы на линии закончены, люди сняты».

Тем же вечером дежурный инженер Рыбинской ГЭС получил разрешение диспетчера Мосэнерго Корытова «на подъем напряжения с нуля на линии Рыбинск — Москва».

Готовились к этому давно, несколько месяцев. Казалось, привыкли к мысли, что так все и будет: поднимут напряжение, включат, потом пустят воду и загрузят генератор. А вот сейчас, когда все это пришло, разволновались страшно.

Сергей Николаевич Андрианов распорядился, в который уже раз, осмотреть и проверить оборудование: лишний час не спасет, хуже если подведет какая-нибудь мелочь!

В ту ночь положение в системе Мосэнерго стало угрожающим. Московские ТЭЦ дожигали последнее топливо. В Шатуре снежные заносы срывали доставку торфа, и в топки котлов стали кидать пни. Частота в системе понизилась до сорока семи, и на заводах остановились станки.

И вдруг под утро все изменилось. Впервые за много дней москвичи увидели в своих квартирах яркий электрический свет.

В Рыбинске дежурный инженер В. Пшеничный набрал на генератор нагрузку сорок четыре мегаватта и в своем оперативном журнале написал размашисто: «НАЧАЛО ПРОМЫШЛЕННОЙ ЭКСПЛУАТАЦИИ РЫБИНСКОЙ ГЭС».

Произошло это в 7 часов 15 минут 18 ноября 1941 года.

Спустя всего неделю после пуска первой машины Рыбинской ГЭС напряженная обстановка создалась на фронте у города Каширы. Враг угрожал захватом Каширской ГРЭС.

В начале тридцатых годов первенец ГОЭЛРО удовлетворял уже более чем третью часть потребности в электроэнергии Москвы и Московской области. Затем вошла в строй крупнейшая тепловая электростанция на подмосковном угле под Тулой у поселка Бобрики. Основанный рядом с электростанцией город назвали Сталиногорском. Четырехсот тысяч киловатт достигла перед войной мощность новой Сталиногорской ГРЭС.

И все на этой совершенной электростанции, все — от мощнейших котлов и турбин, до тончайших приборов и аппаратов — впервые было изготовлено на наших, советских заводах.

В октябре танки фашистского генерала Гудериана подошли к Туле. Натолкнувшись на несгибаемую волю ее защитников, часть вражеских войск сместилась к югу, двинулась на Сталиногорск. Оборудование Сталиногорской электростанции спешно демонтировали и вывезли за Урал.

А фашисты затем прорвались и к северу от Тулы. В двадцатых числах ноября вышли к Кашире.

Рассказ 10

О том, как, спеша на помощь сражающейся Туле, над окопами гитлеровцев прорвалась энергия ленинской «Каширки»

Директор Каширской ГРЭС Тараканов позвонил в Москву, когда колонна вражеских танков прорвалась к железнодорожной станции Ожерелье. От ГРЭС это было всего в пяти километрах, и директор знал, что путь фашистам к электростанции преграждает всего одна батарея зенитчиков майора Смирнова.

«А если танки сомнут ее или обойдут стороной, что тогда?» — тревожился Аркадий Иванович.

О сложившейся обстановке доложили секретарю МК Щербакову:

— Может, пора уходить?

— Ждите, — последовал ответ.

Готовиться к отходу каширские энергетики начали несколько дней назад, когда узнали о прорыве фашистов от Тулы к северу. Стоящие на причалах катера должны были увезти за Оку людей и самое необходимое.

В последнюю минуту минеры замкнут контакты. И тогда котлы, турбины, трансформаторы, мощные моторы береговой насосной взлетят на воздух.

А пока все работает. Все — это то, что осталось после эвакуации, — 36 тысяч киловатт.

Киловатты Каширы текут в Москву, в Тулу. Тула сейчас — главный потребитель. Только каширская энергия дает возможность осажденному городу ремонтировать пулеметы и танки, выпекать хлеб, делать по ночам сложные операции в хирургических кабинетах.

А вода! Ее ведь тоже доставляют тулякам насосы с электромоторами. Как погасить без воды пожары, которые разгораются после каждой бомбежки, после каждого обстрела?

Двадцать пятого ноября к вечеру стрельба в стороне Ожерелья разразилась с новой силой.

Директор ГРЭС вызвал штаб обороны. Узнал, что враг от них в четырех километрах, непрерывно атакует и что обстановка в Кашире напряженная.

Подумав, решил позвонить в Тулу, вызвал начальника района электрических сетей Пономарева.

— Жду приказа об отходе, Костя, — сказал Тараканов, — что это значит, сам понимаешь. Езжай, доложи Жаворонкову.

Руководитель Тульской обороны, секретарь обкома Жаворонков, позвонил в Государственный Комитет Обороны немедленно.

— У вас нет других источников энергии? — спросили его. И обнадежили: — Войскам дан приказ занять новые рубежи. Держитесь, товарищи туляки.

А в шесть пятнадцать вечера в Каширский райком позвонил И. В. Сталин:

«ГРЭС не взрывать. Каширу будем отстаивать любой ценой».

И в ту же ночь по мосту из-за Оки пошли орудия, танки. На рысях пронеслись конные эскадроны. А на рассвете промчались и ушли в снежную мглу двенадцать укутанных брезентом «катюш».

Заухало, загудело. И с каждым часом уходил дальше грохот боя.

А на следующий день, во время жестокого сражения, осколки мин и снарядов порвали провода высоковольтной линии. Тула осталась без тепла, без света, без воды.

…Линия отключилась в двенадцать дня. В цехах, где ремонтировали оружие, остановились станки. На хлебозаводах прекратилась выпечка хлеба. Вечером в операционных зажгли керосиновые лампы.

Тульский комитет обороны принял решение: в связи с тем, что поступление электроэнергии с Каширской электростанции прекратилось, срочно восстановить одну заводскую турбину, обеспечить электроэнергией мельницы, водопровод, хлебозаводы, связь.

Восстанавливать турбину начали ночью. Люди не знали сна, работали под бомбежками и обстрелом. Были уверены: пустят в установленный срок. Однако… тысяча киловатт — разве хватит этого? Туле нужны были каширские киловатты.

Всякий раз, когда отключалась высоковольтная линия Кашира — Тула, инженер по линиям Андрей Иванович Долгушин вызывал по