жизни, сколько таких ещё будет. Или не будет, если мы со всем не справимся. Не знаю, как долго смогу терпеть те трансформации, которые с нами происходят.

Если абстрагироваться от щепетильных подробностей, я не могу упрекать Назара в том, что он старается помочь собственному ребенку. Это сделает любой нормальный человек на его месте.

Но как жена, как обиженная женщина, которой до недавнего времени целиком и полностью принадлежали любовь и внимание собственного мужа, смириться с его поездками к другой женщине я, увы, не могу.

Открытость и честность супруга в этом совсем не помогают. Порой ловлю себя на мысли, что лучше бы он не говорил, что едет к ним и держал меня в полном неведении. Возможно, так мне было бы хоть капельку легче. Но, опять же, скрытность в таком деле тогда можно расценить как еще одно предательство.

А-а-а! Как же все запутано и трудно.

Открываю шкаф и достаю чемодан, с которым путешествую по работе. Необходимо собрать базовый минимум, который сгодится и в пир, и в мир, и в гости к добрым людям.

Миллион сомнений и противоречивых мыслей, жужжащих как комары над ухом в летний зной, не дают подняться настроению выше нулевой отметки. Спрятанная под семью замками щепетильная тема вновь расползается бензиновым пятном по поверхности моего сознания и давит на грудь.

Нарастает новая волна недовольства и ненависти к самой себе. Новый этап самобичевания и горечи по утраченным возможностям. Новая эра переосмысления прежних мыслей и убеждений. Какой же дурой я была, когда слепо верила, что целая жизнь впереди.

С тоской вспоминаю как рассуждала о своей молодости и количестве лет, которые надо прожить до старости. Ещё успею родить ребенка, завести собаку, посадить дерево, вырастить авокадо на подоконнике, купить участок земли для беззаботной пенсии. На первом месте, по-моему, обязана быть самореализация, а уж потом после успехов в карьере может и задумаюсь о более земных вещах.

Косметичка с таблетками, органайзер с косметикой в тревел-форматах, фен и отпариватель тоже отправляются в раскрытый чемодан.

Одним из мест работы будет Осло, а там, если верить прогнозам погоды, на конец ноября обещают в лучшем случае +5. Поэтому к базовому списку одежды мне необходимы еще дополнительные теплые штаны и свитер с высоким воротником.

Надеюсь, съемки для обложки свадебного журнала будут проходить не на улице, как было в Токио. Ту ангину, которая сразила меня после двухчасовой работы, я до сих пор вспоминаю с содроганием.

— Носки, нижнее белье — есть, — бормочу себе под нос, сверяясь по пунктам со списком необходимого, который запечатлелся в памяти за годы перелетов. — Паспорт, билеты, обновленное портфолио — тоже готовы.

Кидаю папку с документами поверх вещевой кучи. Она съезжает по кашемировому свитеру и бьется об жесткую боковину чемодана. Все её содержимое рассыпается по полу гардеробной комнаты. Несколько снимков ускользают под шкаф.

— Черт! — падаю на колени и судорожно пытаюсь собрать остальные документы.

Сегодня явно не мой день. Все продолжает валиться из рук. Поднимая бумаги, я случайно цепляю плечом мобильный телефон, лежавший на полке. Он падает на пол экраном вниз и музыка, скрашивающая мое одиночество, моментально прекращает литься с динамика.

Когда вижу трещины на черном экране, моя последняя капля терпения лопается. Я начинаю смеяться сквозь слезы. Господи, моя жизнь похожа на фарс. Пока я тут собираюсь на работу, мой муж со своим сыном и Баженовой едут на очередной этап обследования в местную онкологическую клинику.

Запихнув бумажки обратно в папку, я бросаю идею со сборами и иду на кухню, чтобы выпить успокаивающего чаю. Хочется опять учудить что-нибудь эдакое, лишь бы утихомирить эту боль в груди. Стопорюсь взглядом на пустой дверной коробке.

Когда мы вернулись после караоке в дом, дверь спальни все еще была заперта. Я дергала ее раз пять, показывая Назару, что таки не сошла с ума. Но когда за ручку двери взялся муж, та магическим образом открылась. Я ошарашенно хлопала ресницами, пока Горский открывал и закрывал эту чертову дверь, глядя на меня с дерзкой ухмылкой.

— Но я ведь дергала ее, — бормотала я еле слышно, проваливаясь под землю от стыда.

— В следующий раз сначала съешь побольше каши, а потом уже иди на штурм.

На утро история с дверью повторилась. Только на сей раз уже Горский пытался её приручить. Он и тянул металлическую ручку вниз, и давил плечом, и вдавливал коленом, но дверной замок никак не поддавался на уговоры. Я с наслаждением смотрела на потуги мужа, оторвав голову от подушки. Все-таки я не сумасшедшая и не выдумщица. Не удержавшись, я сразу с ухмылкой вернула мужу шутку про кашу.

Единственное, что в тот злополучный вечер осталось неясным — это молчание Марии. Утром домработница была на своем рабочем месте. Я спросила ее почему та не ответила на мои звонки, но женщина промямлила что-то невразумительное про неполадки сотового и сбежала грохотать крышками кастрюль.

Несмотря на то, что работа Марии никогда не вызывала у меня вопросов, этот эпизод лёг неприятным осадком в моей душе. Я больше не разговариваю о важном в ее присутствии, не прошу научить меня чему-то, не прошу совета и прочее. Мы вновь вернулись к изначальным границам работодателя и наемного персонала.

Забираю свой чай и иду в гостиную. Успокаиваю расшатанные нервы и через планшет присматриваю себе новый телефон. Не могу быть без связи.

Пока стучу по электронной клавиатуре, глаза то и дело цепляются за золотой ободок на безымянном пальце. Прокручиваю кольцо, возвращая сверкающий бриллиант на место.

Вспоминаю нашу свадебную церемонию. У меня так сильно дрожали пальцы, что я дважды роняла широкое кольцо будущего мужа на деревянный помост. Много гостей охало и качало головами, приговаривая, что это очень плохая примета. Я смеялась с этих любителей суеверий, а теперь, кажется, готова поверить их россказням.

Ещё помню, как за моей спиной шептались, что я вышла замуж исключительно по залету. Кастинг-директоры недоверчиво косились на мои композитки, не веря параметрам, указанным на обороте.

*прим. автора: композитка (composite card) — карточка формата а5 с черно-белыми фотографиями в полный рост и портрет модели, на обратной стороне которой в сжатом виде указаны данные модели, ее параметры, материнское агентство, контакты для связи.

Несмотря на заверения, что я не собираюсь рожать ни через пять, ни через девять, ни через двенадцать месяцев, стилисты и швеи еще долго с тройным любопытством измеряли мои талию и грудь в поисках опровергающих доказательств. Ведь где это видано, чтобы молоденькая моделька, которая в некоторых