Тело женщины было еще видно. И теперь оно было не из плоти, а из стеблей розы, которые переплелись, создав женственный силуэт. Длинные темные волосы были каскадом листьев и гнилых лепестков роз, а лицо было жутким собранием цветов и шипов. Лепестки моргали, как веки, над двумя черными дырами на месте глаз.

Эти дыры посмотрели на лицо Ниллы через зеркало.

У нее был один миг для решения. Лишь миг. Она могла поддаться страху, сотрясающему ее душу. Она могла сдаться лозам, ползущим по стенам, полу и потолку, тянущимся из фигуры, сидящей перед зеркалом. Она могла броситься в те объятия, и ее плоть сорвут с костей, ее кровь обагрит те цветы, дополнит жуткое видение. Или…

Нилла развернулась и побежала прочь от этого порога.

За вуалью реальности пульсировала сила.

Соран остановился у подножия лестницы и смотрел на площадку и тени выше. Все выглядело чисто, но он знал, что не стоило доверять смертному зрению.

Он поднял книгу заклинаний, открыл нужную страницу и прочел странные символы, написанные там его рукой годы — жизни — назад в ранние дни обучения. Это заклинание не было сильным, по сравнению с тем, что он создавал позже. Но должно было сработать.

Пока он читал, символы стали ярче, горели лентами энергии на странице, обжигая его глаза. Отказываясь моргать, он прочел спокойным тоном:

— Ilrune petmenor. Mythanar prey sarlenna sior…

Когда он добрался до конца страницы, он медленно опустил веки и прошел из бодрствующего мира в другой.

Тени были такими же темными и глубокими, но уже не мешали видеть. Он видел все ясно, как день, даже четче, ведь краски или жизнь не отвлекали его от холодной реальности искаженного мира, который разделяли все разумы во всех известных и неизвестных мирах.

Царство кошмаров.

Лозы цеплялись за перила, закрыли декоративных виверн. Они разбили доски и панели из дерева. Тут и там раскрывались цветы среди шипов, но быстро сгорали, становясь пеплом, пока цвели. От них оставался запах смерти.

Он не осмеливался медлить, хоть не хотел подниматься в то гнездо заразы. Крик все еще звенел в его голове, но он не повторился. Девушка могла уже быть мертва, но если она дышала…

Он бросился вперед, открыл физические глаза, чтобы скрыть жуткие лозы. Может, зря он погрузился глубже в Кошмар, не глядя под ноги, но если он увидит материальность мира вокруг него, он не найдет смелости продолжать.

Соран повернулся на площадке, поспешил к этажу выше. Он был почти уверен, что крик донесся из той стороны. Если он ошибался, для девушки все равно могло быть уже поздно.

Другой мир давил на него. Он ощущал, как шипы цеплялись за его рукава, хватали за ноги и впивались в душу, хотели утащить его из реальности в Кошмар. Он сопротивлялся. Чем дольше он держался, тем дольше он мог медлить с использованием заклинаний. У него осталось всего два, и нужно было использовать их с умом.

Он последовал за своей интуицией по коридору. Вдруг давление темной силы вокруг него стало таким сильным, что перекрыло путь. Он снова закрыл глаза, использовал остатки магии заклинания, чтобы пройти в Кошмар.

Стена шипов возвышалась перед ним. Розы покачивались на стеблях, пылали перед ним, слепя. Лозы сплетались плотнее, не пропуская дальше.

Соран отпрянул на шаг, стиснув зубы. Он знал, что там была дверь библиотеки. Девушка была внутри? Скорее всего, и она была еще жива, раз Дева шипов так не пускала его к ней. Если бы она уже была мертва, зачем такое делать?

Он открыл глаза снова, вернулся в реальность. Но теперь сила Кошмара была слишком сильной, он видел краем глаза тот мир, хоть и не спал. Он открыл маленькую книжку заклинаний снова, листая страницы уже использованных заклинаний, нашел то, что искал. Он прочел заклинание четко, и слова снова вспыхнули на странице:

— Venrel farkatra atra, yesmenor atra.

Когда он закрыл глаза, он поднял меч, сияющий светом в этой странной тьме.

— Пропусти, — приказал он зарослям, расставив ноги шире и готовя оружие. — Пропусти, или тебе будет хуже.

Розы горели, умирали, цвели и загорались снова. Стебли, как лозы, сплетались плотнее, чем раньше, и его голова кружилась от вони. Низкий голос шептал в тенях:

— Оставь ее мне. Она тебе не нужна.

— Она — просто дитя, — он шагнул ближе и поднял с угрозой меч. — Она заблудилась, невинная. Я заберу ее с собой.

— Зачем? Зачем ты ее заберешь? Ты ее оставишь? Полюбишь? Забудешь обо мне?

— Я прогоню ее. Она покинет Роузвард до заката завтра.

— Врешь. Ты хочешь ее. Ты хочешь ее себе. Ее нежную гладкую плоть. Ты жаждешь ее.

Спорить было бесполезно. Разве можно было урезонить кошмар?

Соран взмахнул мечом — заклинанием — и прорезал сердце стены зарослей. Чары были сплетены хорошо, одна из его лучших попыток из ранних дней обучения. Они взорвались от темной силы в стеблях фонтаном ярких белых искр. Розы взорвались дождем лепестков, шипы обсыпались, и Кошмар отдернула руки с визгом, который резал дух как осколки стекла.

Сияние слепило глаза Сорана. Он отшатнулся, отвернул голову. Когда он смог посмотреть снова, в этот раз в реальности, проход был чистым. Он заглянул в библиотеку — красивую просторную комнату, которая когда-то была его любимым убежищем. Стопки книг, снятых с полок, усеивали пол вокруг стремянки.

И в глубинах большого кресла сжалась маленькая фигурка.

Через секунды его ладонь прижалась под ее челюстью, нашла быстрый пульс. Она была жива. Чудо, но она была еще жива. Ее сон был беспокойным. Она быстро и сдавленно дышала, капли пота выступили на лбу.

Ее душа была глубоко в кошмаре. Слишком глубоко, чтобы вернуться?

Соран убрал книжку заклинаний и просунул обе ладони под руки девушки, поднял ее на кресле. А потом рывком закинул ее на плечи. Она не была тяжелой. Она была маленькой и худой, весила не больше виверны. Ее голова стукнулась об его плечо, и он поправил хватку и позу, стараясь не касаться ее в неприличных местах, хотя почему он придерживался вежливость в этот миг, он не знал. Как только он крепко сжал ее, он повернулся к дверному проему.

Он остановился и процедил ругательство.

Она была там. Он знал, что она была там. Чары зрения уже перестали работать, но не важно. Он ощущал ее присутствие четко, словно она была в бодрствующем мире. Высокая, женственная, лицо было из листьев и лепестков. Такая странная и невероятно знакомая, ее изящные конечности были из стеблей. Она была голой и чувственной, желанной и пугающей.

Соран вдохнул и расправил плечи.

— Пропусти, — твердо сказал он. — Я не хочу тебе вредить.

— Вредить мне?

Она прошла в комнату, тянула лозы за собой. Они ползли по стене, по полу, рвали и оставляли вмятины.