— Эта бедная девочка достаточно натерпелась, — сказал он. — Прошу вас, не пугайте ее еще больше.

Мартина разволновалась. Мол, ей никогда в жизни не приходилось определять кому-либо день смерти, а тем более такой хорошей и беззащитной девочке. Она всего лишь спросила, как та себя чувствует, и из ответов девочки поняла, что перед ней — отъявленная врунья. Обезоруживающая искренность, с какой Мартина рассказала об этом случае, заставила Делауро поверить, что Мария Анхела обманула и его. Он извинился за свое легковерие и попросил старуху поменьше с девочкой разговаривать.

— Я сам знаю, что надо делать, — заключил он.

Мартина не преминула закинуть свои колдовские сети.

— Я слышала о вашем могуществе, падре, — сказала она. — И о том, что вы всегда знаете, что делать…

Но Делауро молча закрыл за собой дверь, горько разочарованный тем, что Мария Анхела не нуждается ни в чьей помощи и хочет в тиши своей камеры одна избавляться от страха смерти.

Всю эту неделю мать Хосефа Миранда регулярно посылала епископу горы жалоб и обвинений, скрупулезно собранных и записанных. Она ссылалась на показания кларисок и считала, что Марию Анхелу давным-давно следовало бы наказать за массу явных преступлений. Настоятельница снова и снова отправляла епископу официальные донесения с перечислением невероятных событий, объяснить которые можно только бесстыдным союзом девочки с дьяволом. Финальным аккордом послужил ее пылкий навет, выражавший возмущение высокомерием Каэтано Делауро, его вольнодумством, враждебным отношением лично к ней, матери Хосефе, и нарушением ее запрета приносить в монастырь всякую еду.

Епископ показал донесения Делауро, и тот, придя домой, детально ознакомился с материалом. Ни один мускул не дрогнул у него на лице. Закрыв последнюю страницу, он прошептал с тихим гневом:

— Если кто-нибудь и одержим всеми бесами сразу, так это Хосефа Миранда. Бесами зла, нетерпимости, тупости. Омерзительно!

Епископ был удивлен его гневом. Делауро постарался излагать свои мысли более спокойным тоном.

— Хочу сказать, что она предписывает девочке такую сверхъестественную силу, столько дьявольского умения, что сама выглядит прислужницей дьявола.

— Мое облачение не позволяет мне согласиться с тобой, — сказал епископ. — Но я был бы рад это сделать.

Он предостерег Делауро от каких-либо неосмотрительных действий и попросил его снисходительно отнестись к злопыханиям настоятельницы.

— В Евангелии много подобных женщин, да есть еще и похуже. Но Иисус всех их миловал.

Он было хотел еще что-то добавить, но сильный удар грома потряс дворец и покатился на море, а стена хлынувшего дождя отгородила собеседников от остального мира. Епископ потянулся в качалке и впал в меланхолию.

— Чужие мы… — вздохнул он.

— Кому?

— Друг другу, — сказал епископ. — Разве это хорошо когда люди могут год прожить и не знать, живы их родители или нет? — Не получив ответа, он утонул в своей печали. — Меня приводит в ужас одна лишь мысль о том, что мы сейчас здесь бодрствуем, а в нашей далекой Испании стоит глубокая ночь.

— Мы не можем остановить вращение Земли.

— Но мы могли бы не знать об этом, дабы не нарушать свой душевный покой, — сказал епископ. — Галилею не только не хватало веры, — у него не было сердца.

Делауро не удивляли его приступы недовольства мироустройством в тоскливые непогожие ночи с тех пор, как старость вдруг взяла верх. Оставалось лишь отвлекать старика от черных дум до прихода сна.

В конце месяца было торжественно обнародовано сообщение о предстоящем визите в город нового вице-короля, дона Родриго де Буэн-Лосано по дороге в его резиденцию в провинции Санта-Фе. Он прибыл со своей свитой придворных и прислужников, слуг и личных медиков, и со струнным квартетом музыкантов, отряженных ему королевой для того, чтобы разгонять его тоску в дебрях Индий. Вице-королева была чем-то похожа на настоятельницу и пожелала разместиться в монастыре.

Мария Анхела была на время забыта среди шипящих растворов извести, горячих испарений смолы, дробного перестука молотков и громкой ругани ремесленного люда, заполнявшего монастырь с утра до вечера. Строительный помост обрушился со страшным грохотом. Один каменщик погиб, и семь работников получили ранения. Настоятельница приписала несчастье бесовским силам Марии Анхелы и воспользовалась случаем, чтобы потребовать ее переселения в другой монастырь на все время торжеств. Главной причиной требования на этот раз послужило то, что соседство одержимой бесом особы не могло понравиться вице-королеве. Епископ ничего не ответил.

Дон Родриго де Буэн-Лосано, родом из Астурии, был зрелым видным мужчиной, чемпионом по баскской пелоте и отстрелу куропаток. Его достоинства компенсировали те двадцать два года, которые он проигрывал в возрасте своей юной супруге. Громкий хохот частенько сотрясал его массивное тело, ибо посмеяться он любил, в том числе и над самим собой. Едва первый летний ветерок с Карибского моря прорвался сквозь трескотню африканских тамборов и густой аромат цветущих гуайяв, он сбросил весеннее одеяние и стал разгуливать с обнаженной грудью, вводя в смущение чопорных сеньор. С корабля он сошел без всякой помпы — без речей и ружейной пальбы. В его честь в городе разрешили плясать фанданго, бунд и кумбиямбу, запрещенные епископом, а также устраивали бои быков и петушиные сражения.

Вице-королева, едва достигшая совершеннолетия, была особой очень деятельной и немного взбалмошной. Бурей ворвалась она в монастырь; не было угла, куда бы она не сунула нос, и вопроса, в который она бы не влезла, и вообще там не нашлось ничего хорошего, чего бы ей не хотелось сделать еще лучше. Во время прогулки по монастырю она вознамерилась решать все проблемы с легкостью первой дамы королевства. Ее беспокойный нрав тревожил настоятельницу, которая предпочла бы не показывать ей тюремный дом.

— Ничего интересного, — сказала она. — Там находятся всего две узницы, да к тому же одна из них одержима бесом.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы пробудить живой интерес вице-королевы. Для нее не имело значения, прибраны ли камеры и подготовлены ли узницы к ее визиту. Как только раскрылась дверь, Мартина Лаборде припала к ее ногам с просьбой о помиловании.

Просьбу эту едва ли было легко выполнить после ее двух попыток к бегству. Первый побег был затеян шесть лет назад и предпринят через выходящее на море окно. Сообщницами стали три монахини, приговоренные за разные преступления на различный срок. Одной удалось бежать. После этого на окна поставили решетки, а патио под окнами оградили. На следующий год три оставшиеся заключенные связали уснувшую тюремщицу и выбрались через черный ход. Семья Мартины, следуя совету ее исповедника, вернула ее в монастырь. В течение долгих четырех лет она сидела в одиночной камере. Визиты посетителей и присутствие на мессе в часовне были запрещены. Таким образом, помилование, казалось, было исключено. Однако вице-королева пообещала ходатайствовать за нее перед супругом.