щель в полу, вытащил из неё кусок пакли и прислушался. Голос Келеборна звучал приглушенно, но доносился ясно и отчетливо:

— …просто немыслимо! Признаться, это худшее из того, что я ожидал от тебя услышать… Значит, ты действительно полагаешь, что Саурон… опасен? И что он… может вновь обрести былую силу?

Гэндальф сидел, задумчиво посасывая пустую — или уже угасшую — трубку, медленно пропуская сквозь пальцы встрепанную бороду.

— Да. Хотя Дол Гулдур еще полностью не готов к войне. Припасов и вооружения заготовлено недостаточно… Нельзя медлить, Келеборн — нужно прижать его сейчас, пока он еще не набрал достаточно сил. Он ищет свое Кольцо — то, которое сгинуло в Андуине… Нельзя допустить, чтобы он его нашел.

— Будем смотреть правде в глаза — на все эти тысячи орков и троллей у меня и двух тысяч воинов не наберется…

— Победу в войне может обеспечить не только численное превосходство, друг мой. Тем более послать гонцов в Ривенделл и Серые Гавани действительно еще не поздно.

Эльф чуть помолчал. Видимо, осознание того, что отныне безмятежная тишь и неизменное бездвижное спокойствие Лориэна будут нарушены, давалось ему непросто.

— А что ты думаешь об этой ситуации с Саруманом? — как-то неохотно, точно преодолевая нудную зубную боль, спросил он. — Выходит, он действительно в Замке?

— Выходит, так.

— Мне это не нравится.

— Мне это тоже не нравится, Келеборн. Еще эти ошейники…

Эльф раздраженно щелкнул пальцами.

— Ты слышал, что говорил этот мальчишка? И на самом деле веришь, что их можно снять с помощью, э-э… «сит-эстеля»?

Гэндальф чуть помедлил с ответом:

— Ну, трудно сказать… Но если магические свойства этих вещиц действительно сходны…

Келеборн, расхаживающий по комнате, резко остановился.

— Гэндальф! Своему бестолковому найденышу Саруман волен внушить что угодно… Но мы-то с тобой — не тупоголовые орки! Саруман нашел обломок амулета пятнадцать лет назад — и за все это время не удосужился даже сообщить мне о такой важной для меня находке!

— И что из этого следует?

— По крайней мере то, что этот амулет его давно интересовал. Поэтому теперь, когда ему представилась отличная возможность воссоединить «сит-эстель», он ухватился за неё обеими руками.

— Для чего ему это, Келеборн?

— Амулет действительно изготовлен из галворна, из «небесного железа», и может обладать довольно… странными свойствами. Не сомневаюсь, что Саруману это интересно… Он что-то почуял в этом амулете, потому и тщится завладеть им всеми возможными и невозможными способами. Вот только… я ему не доверяю, Гэндальф. Для достижения своих целей Белый маг не гнушается и никогда не гнушался никакими средствами.

— Это твое мнение, Келеборн.

— Но не твое? Ты опять уходишь от ответа, Гэндальф!

Волшебник молчал, ссутулившись, опустив плечи, что-то внимательно разглядывая у себя на ладони.

— Я просто слишком устал, чтобы затевать очередной бесполезный спор…

— В спорах рождается истина, — процедил эльф. — А твоя беда в том, что ты слишком сдержан в своих суждениях. Да, я вправе не доверять Саруману… особенно сейчас, когда он оказался в Замке. И, между нами говоря, тебе тоже следовало бы относиться с бо́льшим вниманием к его сомнительным делишкам.

Гэндальф по-прежнему не поднимал глаз.

— Что-то дает тебе основания считать эти, как ты их называешь, «делишки» сомнительными?

— А что-то дает тебе основания не считать их таковыми, Митрандир? Я думал, мне не придется тебе этого объяснять…

— И все же не сочти за труд.

— Изволь. И, в таком случае, обрати наконец внимание на необъяснимую саруманову скрытность. На его глухое затворничество в Ортханке. На эти его бесконечные алхимические опыты в желании создать нечто поистине разрушительное! На увлечение рычагами, шестернями, колесами и прочей мерзкой машинерией. На откровенное небрежение устоявшимися традициями и осмеяние древнейших канонов… В конце концов, на всю его бессовестность и бесцеремонность, на неукротимое вольнодумие, на желание нарушить все священные заповеди и запреты и нагло попрать их грязным сапогом! Как, достаточно? На беззастенчивую самонадеянность, которая заставляет его совать нос в самые сокровенные тайны Эа! На отвратительные хирургические опыты… не над крысами — над людьми! На весь этот нездоровый интерес к оркам, который подвигает его на совершенно немыслимые и противоестественные… «изыскания»! Ну, убедил я тебя? Что ты улыбаешься, Серый?

— Вижу, ты очень не хочешь отдавать ему «эстель», Келеборн…

Эльф секунду помолчал. Отрывисто усмехнулся, откинул голову назад, провел тыльной стороной ладони по лбу.

— Да. Не хочу. Знаешь, почему? Потому что больше я этот амулет никогда не увижу. Курунир придумает сотню причин не возвращать его моему народу, недаром пятнадцать лет назад он прибрал его к рукам безо всяких стеснений и угрызений.

— Ну, возможно, он просто не ведал, что́ это за вещица и насколько она для тебя важна…

— Не ведал? И за пятнадцать лет не удосужился выяснить? Да не смеши… Он скрыл — не только от меня, но и от кого бы то ни было! — сам факт этой находки, и мне довелось узнать обо всем совершенно случайно, только из-за того, что «эстель» выкрал из Ортханка какой-то паршивый орк! Ну, спасибо ему за это. Я наконец обрёл давнюю реликвию моего народа и память о дочери и не хочу вновь её потерять. Для меня «эстель» — тоже в некотором роде талисман, символ вновь обретенной надежды и торжества восстановленной справедливости… настоящее сердце Звезды Эарендила. Надеюсь, ты это понимаешь? — эльф нервно вскинул руку к груди и сквозь ткань блузы тронул заветную Звезду кончиками пальцев, крепко сжал медальон в кулаке, спрятал в ладони, укрыл от всего мира. — И — да, — добавил он тише, — я бы предпочел оставить его себе, как бы на твой взгляд странно, неуместно и вызывающе это ни звучало, слышишь?

— Я слышу тебя, Келеборн, — мягко отозвался Гэндальф. — Но неужели мы теперь начнем грызться из-за этой странной вещицы, как свора злобных псов?

— Нет. Не начнем! Я, по крайней мере, совершенно спокоен! — эльф яростно скрипнул зубами. — Но все же полагаю, что можно найти и другой способ вытащить Сарумана из Замка.

— Только сделать это нужно поскорее, — заметил Гэндальф. — Если он действительно настолько бесчестный и сомнительный тип, каким ты его сейчас живописал, то, чем дольше он находится в Дол Гулдуре, тем больше у него будет возможностей натворить там своих «сомнительных дел».

На какую-то секунду Келеборн изменился в лице.

— Ты полагаешь его предателем?

— Нет, что ты. Я просто продолжаю твою собственную мысль… Впрочем, пока Саруману удается оставаться в Замке неузнанным, я думаю, опасаться нам нечего. По собственному почину он вряд ли рискнет открыться Саурону… хотя бы по одной простой причине.

— Какой? — голос эльфа