И понятно, что при таком положении дел в стране начинается брожение. Лидер теряет нити управления, либо он становится недееспособен во внешней политике. Создается ситуация, когда лидер должен уйти или его уходят, как это было в Югославии, или подкупленная верхушка страны игнорирует лидера и тогда неминуемый коллапс государства — нет лидера, нет армии, которая растворилась среди населения. Это особенно отчетливо было видно в ходе операции «Свобода Ираку».

В американском оперативном плане военной кампании против Ирака, получившем кодовое название OPLAN 1003, предусматривалось три основных компонента:

• мощная атака с воздуха против целей, олицетворяющих режим Саддама Хусейна, и разрушение объединенной системы ПВО Ирака;

• нанесение ударов по пусковым установкам ракет «Скад» в Западном Ираке, а также полное уничтожение ВМС противника вблизи Умм-Касра;

• максимально быстрое продвижение в Багдад частей Сухопутных сил, уничтожающих на своем пути все оставшиеся очаги сопротивления.

Предполагалось, что все три компонента плана будут реализовываться параллельно, чтобы иракцы не успели подготовить глубоко эшелонированную оборону Багдада. При этом от сухопутных частей англо-американской коалиции требовалось вынудить противника «маневрировать и таким образом обнаружить себя для атак с воздуха» ИЗ].

В Ираке сценарий войны также предусматривал не полное уничтожения армии, а создание условий для взятия территории под контроль. И действительно, сложно определить, кому отдать первенство в победе: армейскому генералу или директору ЦРУ, использовавшему «финансовое оружие».

Похоже, что первоначальные сообщения о готовности иракских генералов перейти на сторону США были пропагандой лишь отчасти. Была осуществлена многоходовая рефлексивная игра: генералы якобы водили за нос американцев, вели тонкую игру с ведома разведслужб Ирака, но при этом реально были готовы заключить сделку с США. Пока на юге воевали части «простого народа», «партийные массы», не связанные с «элитой» — было и сопротивление.

Соблазнения руководящей элиты на предательство, разложение изнутри спецслужб, дипломатов и армии — бессильны военные методы. Можно иметь современную, или, по крайней мере, вполне боеспособную армию — которая, при всем превосходстве США, реально была и у Ирака. Можно иметь в армии умных стратегов, какими, судя по всему, были советники Хусейна. Все равно нет выигрыша, если у рыбы гнилая голова.

И если для верхушки не существует ничего, кроме своих денег, собственной шкуры и личной власти — страна обречена умереть, что реально и произошло. Деньги сыграли свою роль в падении Ирака.

По состоянию на 10 марта 2008 года, в Ираке погибли 3 973 американских военнослужащих, 29 275 получили серьезные ранения и контузии. Примерно каждый третий американский военнослужащий, вернувшийся из Ирака, имеет серьезные психологические проблемы. Кроме этого, в Ираке погибли 174 британских солдат и офицеров, 33 военнослужащих Италии, 23 — Польши, 18 — Украины, 13 — Болгарии, 11 — Испании, 7 — Дании, 5 — Сальвадора, 4 — Латвии, 3 — Румынии, по 2 — Австралии, Эстонии, Нидерландов и Таиланда, по одному — Чехии, Венгрии, Южной Кореи, Казахстана и Грузии. Среди контракторов и гражданских служащих насчитывается около 600 убитых иностранцев (они имели паспорта десятков государств мира).

За период, прошедший после уничтожения режима Саддама Хусейна, в Ираке погибли более 8 тыс. иракских военных, полицейских, пограничников и сотрудников служб безопасности. Число жертв среди мирного населения превышает 96.3 тыс. (по состоянию на февраль 2008 года).

Операция «Достойное возмездие» (Ливан, 12.07.-14.08.2006 г.). Асимметричные войны. XXI веку досталось в наследство большое количество этнических, конфессиональных и региональных конфликтов. Политологи называют их конфликтами низкой интенсивности, а при несоизмеримости потенциалов воюющих сторон — асимметричными. Развернутую характеристику такой войны дал полковник Тим Спайсер, бывший офицер британских сил специальных операций SAS, ветеран Фолклендского конфликта и действующий директор частной военной организации Sandline International:«… концепция асимметричной войны — коктейль терроризма, организованной преступности, обычного регионального конфликта, проблем с природными ресурсами, массовой миграцией, контрабандой людей, заболеваниями…» Именно такие конфликты обнажают все то, что в мирное время остается незамеченным.

Был ли прав Клаузевиц? Немецкий стратег фон Клаузевиц еще в XIX в. рассматривал войну исключительно как рациональное внешнеполитическое действие, «как продолжение государственной политики иными средствами», а именно силовыми. «Война, — отмечал он, — это акт насилия, направленный на подчинение наших противников нашей воле». При этом он подчеркивал, что «физическое насилие (ибо морального насилия вне понятий о государстве и законе не существует) является средством, а целью будет — навязать противнику нашу волю» [14].

Идея иррегулярных (партизанских) войн получила достаточно полное обоснование в немецком генштабе времен Второй мировой войны. Автором данной военной доктрины был сотрудник немецкого генштаба Фридрих Август Фрейхер фон дер Хейт, считавший, что помимо классических типов войн существуют еще неправильные, иррегулярные, войны не по правилам. Такая война имеет ряд особенностей: ее предметом является подавление сознания населения противника, которое должно быть сломано и разрушено. Отсюда принципиальная роль в этой войне действий по манипулированию средствами массовой коммуникации противника. Эта война никогда не начинается с объявления о начале боевых действий и никогда не заканчивается подписанием договора о капитуляции, она является мультидимен-сиональным (развертывающимся во многих измерениях) способом изменения политических пространств.

Спустя почти два века после Клаузевица и более полувека после Второй мировой войны многие военные теоретики настаивают на незыблемости его формулы, отрицая иные формы противоборства, кроме вооруженной борьбы. При этом примечательно, что отсутствие единого управляющего центра (что является основным условием осуществления традиционных и тотальных войн) компенсируется наличием некоей концепции, объединяющей и регулирующей действия парамилитарных (военизированных, полувоенных) формирований. Наиболее ярко это проявилось в афганской войне против советских войск, когда десятки полевых командиров враждующих группировок вели согласованные действия, объединенные единой целью. Это же проявилось в чеченском, сомалийском и многих иных конфликтах. Сейчас мы можем наблюдать это в Ираке.

Таким образом, конвенциональные и тотальные войны государств и коалиций постепенно сменяются войнами нового типа, которые ведут различные социальные и политические негосударственные группировки, даже вступая в конфликт с