спорили: «Те-де его, Александровы, рацыи кажутся добры, только им вредны». Сам он помнит, что война началась из-за Казыкерменя, где было «пристанище многим своевольным», которые непрестанно кровь христианскую «локтали», и если в том селе «числа людям не назначить», то опасно, чтоб также многим своевольным пристанища в нем не было так же, как в Казыкермене. Александр успокаивал посланников: напрасно они говорят, что село будет другой Казыкермень. В Казыкермене ратных людей было «многолюдство и всякого воинского приготовления довольно; а в том селе станут жить люди не воинские, и чего им того села опасаться?» В Крыму живет множество людей, с 300 000 человек, «однакож царское величество Крыма не боится и вменяет его ни во что. И о таком малом деле или о числе людей великим государям и говорить кажется неприлично». Посланники со своей стороны заявляли, что «то село — дело не малое и для всякого безопаства должно написать в нем жителей указное число». «И были о том у посланников с ним, Александром, — отмечает „Статейный список“, — многие споры больше трех часов. И видя посланники, что при предложении своем стоит он, Александр, упорно и об остальных статьях говорить не хочет», и не желая затягивать дело, «по многим спорам» согласились числа жителей в селе не указывать[1100]. В окончательном тексте договора оно и не было указано.

Статья 4 об уступке города Азова с принадлежащими к нему всеми старыми и новыми городками была «договорена и на мере постановлена» еще на XVII конференции. Теперь вызвали спор некоторые чисто словесные выражения этой статьи. На свидании с присланными к нему Лаврецким и Протопоповым 19 мая Александр Маврокордато выразил неудовольствие тем, что предложенный им текст статей посланники переделали по-своему; указал, между прочим, и на поправку в статье 4. «Да и в четвертой статье, что об Азове с городками, есть переправка немалая ж. А та-де статья у них с ними, посланники, договорена и на мере постановлена таким: уговором, что меж теми городками лежащая земля и вода; а ныне-де то переправлено и написано лежащие земли и воды. И та-де речь располагается многочисленным расположением. И чтоб они, посланники, написали и о том против прежнего без той переправки». Разногласие, следовательно, заключалось в том, что находившееся в тексте Маврокордато выражение в единственном числе — «лежащая между городками земля и вода» — посланники переправили на выражение во множественном числе — земли и воды, что Маврокордато и обозначил словами, что в их тексте «речь располагается многочисленным расположением». Переводчик и подьячий соглашались, что статья еще на конференциях была «договорена и на мере постановлена» в том виде, как она была в тексте Маврокордато, но сослались на то, что «приправливать в речениях со обоих сторон не запрещено», чтобы «впредь никакого сумнительства не было». Поправку «в речениях» посланники сделали потому, что у Азова не один городок, а несколько и потому надо эти городки определить «землями и водами» и выразиться во множественном числе. Слова «земля и вода» в единственном числе прилично было бы написать «к такой речи, если б у Азова имел быть какой один городок, а не многие». Если выразиться здесь, как предлагает Маврокордато, «земля и вода», то также следует тогда написать и о городках в статье 2, что они уступаются с землею, а не с землями. Воды в статье 4 упоминаются для того, чтоб русским подданным «в водах азовских, таганских, миюсских и Меотийского моря иметь вольное употребление в рыбной ловле и в иных потребах без всякого препятия». «И чтоб он, Александр, о той четвертой статье много не спорил и написал ее так, как она ныне написана». Маврокордато разъяснял, что раз султан уступает государю город Азов с городками, землями и водами, то из этого ясно, что земля и вода меж теми городками во владении царя от крайнего азовского городка Миуса до Азова. Султану уже до этой земли и воды дела нет, и подданные его в те места для рыбной ловли и иных надобностей никогда не поедут и ходить не станут, а царским подданным в тех местах в реках и в Меотийском озере заниматься рыбной ловлей и ездить туда можно свободно «без всякого препятия». Изменить выражение «земля и вода» на выражение «земли и воды» он, Александр, не смеет, потому что эта статья уж доложена великому визирю и всему султанскому сенату и постановлено так, как было написано в его тексте. На свидании с посланниками 22 мая, вновь подтвердив, что редакцию посланников он принять не может, потому что статья уже прочитана великому визирю, Маврокордато предложил новую версию: «или земля, или вода», заметив, что «в том на него от везиря не будет подозрительно», и приводил посланникам грамматический довод, что «тот падеж и склонение является також, как и они, посланники, говорят». Посланники согласились и приняли предложенную редакцию[1101]. В таком виде статья 4 вошла в окончательный текст[1102].

По статье 5, в которой говорилось о том, чтобы некоторые приграничные пространства земель между обоими государствами, как с азовской стороны, так и по Днепру, оставались незаселенными и никаких бы городков на этом пространстве не строилось, возникли большие споры как по вопросам, касавшимся существа дела, так и из-за выражений, имевших чисто словесное значение. По существу спорили о двух пунктах. Во-первых, на азовской стороне о пространстве между Перекопом и рекою Миусом и затем о земле по Днепру между Сечью Запорожской и Очаковом. По первому пункту турки потребовали, чтоб земля на 12 часов езды от Перекопского залива в степь по направлению к реке Миусу была во владении султана, не обозначая, должна ли она быть заселенной или пустой; остальное пространство степи до реки Миуса должно оставаться незаселенным и находиться в общем пользовании подданных обоих государств[1103].

20 мая в разговоре с Лаврецким и Протопоповым «выняв он, Александр, те латинские статьи из мешечка атласного и смотря по тем статьям, говорил о вышеписанной же 5-й статье[1104], что совершенно-де к Перекопи и к заливе морской Перекопской надобно определить земли на 12 часов в ту сторону, что к Ми-юсу. И по окончании тех двунадцати часов имеет быть земля как до Миюса, так и от Миюса до докончания тех двенадцати часов в общем владении пустая без поселения. А на тех-де вышереченных часах земле быть пустой ли или жилой, и того-де в той статье именно писать он, Александр, не станет. А если-де им, посланником, то