— Естественно. — Асмодиан говорил еще суше Ранда. — Был и еще один визит. — С дюжину кайриэнских лордов и леди, без слуг и сопровождающих, явились, несмотря на жару, закутавшись в плащи и пряча лица под капюшонами. Очевидно, они знали, что айильцы ни в грош не ставят кайриэнцев, столь же очевидно, что они платили старым врагам той же монетой, однако они очень боялись, что Мейлан узнает об их визите. Пожалуй, даже больше, чем того, что айильцы решат их убить. — Когда они увидели меня, — с кривой улыбкой промолвил Асмодиан, — половина готова была убить меня из страха, что я тайренец. Поблагодари Фар Дарайз Май, что у тебя по-прежнему есть бард.

Хоть кайриэнцев было мало, дать им от ворот поворот оказалось куда сложнее, чем Мейлану. С каждой минутой они все сильнее обливались потом, бледнели, но упрямо твердили, что хотят увидеться с Лордом Драконом. Желание это было столь велико, что, когда их требования не возымели никакого действия, они опустились до откровенной мольбы. Асмодиан, может, и считал айильский юмор странным и грубым, но посмеивался, рассказывая, как знатные каириэнцы в шелковых кафтанах и дорожных платьях старались прикинуться, будто его тут нет, а сами, стоя на коленях, цеплялись за шерстяные юбки Хранительниц Мудрости.

— Сорилея грозилась их раздеть да высечь, а потом гнать плетьми до города. — Приглушенный смех Асмодиана стал недоверчивым. — Они и в самом деле это между собой обсуждали. Если бы порка помогла кому-то из них предстать перед тобой, полагаю, нашлись бы такие, кто на это пошел.

— Сорилее так и надо было поступить, — вмешалась Авиенда, как ни удивительно, вполне с этим согласная. — У клятвопреступников нет чести. По крайней мере, Мелэйн велела Девам побросать их всех на спины лошадей, точно вьюки, и погнать животных прочь из лагеря. А эти клятвопреступники, как могли, за своих лошадей цеплялись.

Асмодиан кивнул:

— Но прежде двое успели переговорить со мной. Когда убедились, что я не шпион из Тира. Это лорд Добрэйн и леди Колавир. Они столько туману напустили, столько намеков и недомолвок было, что я ни в чем до конца не уверен, но не удивлюсь, если они предложат тебе Солнечный Трон. Им впору препираться с… некоторыми из тех, с кем меня обычно знакомили.

Ранд лающе рассмеялся:

— Может, так и будет. Если выговорят такие же условия, как Мейлан. — Ему не нужны напоминания Морейн, что кайриэнцы в Игру Домов и во сне играют, как ни к чему ему и слова Асмодиана, что они и с Отрекшимся в ней пытались попрактиковаться. Значит, слева — Благородные Лорды, справа — кайриэнцы. Одна битва закончена, и началась другая, иная, но не менее опасная. — Я же, во всяком случае, считаю, что Солнечный Трон предназначен тому, кто имеет на него право. — Он не обратил внимания на задумчивость на лице Асмодиана. Может, прошлой ночью тот и пытался помочь Ранду, а может, и нет, но Ранд не доверяет ему настолько, чтобы открыть ему даже половину своих планов. В какой бы мере будущее Асмодиана ни было связано с Рандом, верность его вынужденная, и он остается человеком, по собственной воле предавшим свою душу Тени. — Мейлан желает устроить в мою честь, когда я буду готов, грандиозное шествие, да? Поэтому будет намного лучше, если я взгляну, что к чему, раньше, чем он ожидает. — До него вдруг дошло, почему Авиенда неожиданно сделалась вдруг такой уступчивой, приятной в речах, даже разговор поддерживает. Пока Ранд сидит тут, занятый беседой, он делает в точности то, чего она желает. — Натаэль, ты идешь за моим конем или мне самому сходить?

Асмодиан поклонился — низко, церемонно и, по крайней мере внешне, искренне:

— Я служу Лорду Дракону.

Хмуро глядя вслед Асмодиану, Ранд гадал, насколько можно на него положиться. И внезапно вздрогнул — Авиенда отшвырнула свою чашу, расплескав вино по коврам. А ведь айильцы всегда бережно относятся ко всякому питью, не только к воде.

Девушка уставилась на влажное пятно, ошеломленная не меньше Ранда, но длилось это лишь миг. В следующую секунду она уперла кулаки в бедра и сердито воззрилась на Ранда:

— Значит, Кар'а'карн вступит в город, хотя еле сидит. Я говорила, что Кар'а'карн должен быть выше прочих мужчин, но я не знала, что он нечто большее чем простой смертный!

— Где моя одежда, Авиенда?

— Да ты еле жив!

— Где моя одежда?

— Не забывай о своем тох, Ранд ал'Тор. Если я помню о джи'и'тох, то и тебе это по силам. — Странно, что он услышал такие слова; скорей солнце взойдет в полночь, чем она позабудет о малейшей крупице джи'и'тох.

— Если будешь продолжать в том же духе, — с улыбкой промолвил Ранд, — я подумаю, что ты обо мне заботишься.

Он рассматривал свое замечание как шутку, существовало всего два способа общаться с девушкой: шутить или просто в упор ее не замечать. Спорить себе дороже. Причем шутка была вполне мягкой, учитывая, что они провели ночь в объятиях друг друга, но глаза Авиенды округлились от гнева, и она дернула костяной браслет, словно собираясь сорвать его и кинуть в Ранда.

— Кар'а'карн настолько выше прочих людей, что одежда ему не нужна, — огрызнулась она. — Если ему угодно идти, пускай идет на все четыре стороны! Нагишом! Мне привести Сорилею и Бэйр? Или, может, Энайлу с Сомарой и Ламелле?

Ранд окаменел. Из всех Дев, которые обращались с ним точно с непутевым сыном лет десяти, она выбрала и назвала трех самых худших. Ламелле как-то даже супу ему принесла — готовить она не умела совершенно, но настояла, что сварит ему суп!

— Приводи кого хочешь, — сказал Ранд сдавленным, напряженным голосом, но я — Кар'а'карн, и я отправляюсь в город.

Если повезет, он сумеет отыскать одежду раньше, чем она вернется. Сомара ростом не уступала Ранду и сейчас наверняка сильнее его. А от Единой Силы ему проку, несомненно, нет — сейчас он не в состоянии обратиться к саидин, даже если перед ним Саммаэль появится, не говоря уже о том, что не сумеет ее удержать.

Авиенда долго-долго смотрела Ранду в глаза, потом вдруг подхватила чашу с выгравированными леопардами и наполнила ее вином из чеканного серебряного кувшина.

— Если отыщешь свою одежду и, не свалившись с ног, оденешься сам, — спокойно промолвила девушка, — тогда иди. Но я пойду с тобой. Если же я решу, что ты слишком слаб, то ты немедленно вернешься сюда, пусть даже Сомара тебя на руках понесет.

Ранд хлопал глазами, а Авиенда растянулась на коврах, подперев голову рукой и тщательно расправив свои юбки, и принялась потягивать вино. Попробуй Ранд вновь заикнуться о женитьбе, она ему, пожалуй, голову оторвет, но в некоторых отношениях она вела себя так, словно они и в самом деле женаты. По крайней мере, это были самые худшие стороны семейной жизни. И, как ему представлялось, в этом не было ни капельки отличия от того, как обращались с ним Энайла или Ламелле.